– Ух какие густые.
– Туанетта, крошка, я все готов бросить. Завтра же сутану скину, будем жить открыто, и дело с концом.
– Но ведь нам тогда нигде приема не будет. Станем изгоями. Никто нам с тобой руки не подаст.
– А зачем нам их руки? Кто мне не подаст, тому и я не подам.
– И будешь ты расстригой?
– Так я имя сменю. Это несложно. На что оно мне, мое имя, да и мое ли оно? Уедем в Голландию. Я нам с тобой на кусок хлеба всегда заработаю. Некоторые мои сотоварищи органисты до трех сот и более ливров в год получают, это не считая уроков. А не в Голландию, так в немецкие княжества подадимся. Там французская музыка не особенно в чести, так ведь я и итальянской манерой владею. Уедем, Туанетта?
Та задумалась. Ей было сладко, что возлюбленный ее так нетерпелив и решителен.
– Наше ведь дело, как мы все устроим. Как решим, так и будет.
Это «мы» ей тоже сильно понравилось.
– Бывали уже такие случаи, – ответила. – Заканчивались часто в Бастилии.
– Душа моя, всего заранее не предвидишь. Как-то ведь да надо свою жизнь прожить.
Что он такое в виду имеет? «Свою жизнь»? Разве она у них особенная, иная чем у всех? Посмотрела на него, на смуглое лицо, вытянутые щеки, губы полумесяцем и нетерпеливо блестевшие глаза и вдруг поняла, что да, иная. Что он другой. И что она теперь, с ним рядом, будет другая. Ей изо всех сил захотелось пожить этой их иной, общей жизнью. Сколько бы им на нее дней, месяцев или лет ни осталось. «Я живой», вспомнила, как он ее однажды разыграл. Однако бросать дом, имущество, дело и спасаться бегством, как преступнице, ей не хотелось. Она поцеловала его в пушистые ресницы и обещала подумать.
И не обманула. Начиная с того дня посвящала Туанетта всякую свободную минуту различного рода штудиям и размышлениям. Вновь порылась в ящике с нераспроданным и выудила оттуда учебник канонического права. После изучения главы «Субъект ординации» пришла к заключению, что единственным путем к их спасению было объявить принятие аббатом сана недействительным. Для того, чтобы понять, каковые для того имелись возможности, изучила основные этой акции кондиции. Во-первых, рукоположен в священство мог быть только мужчина. Этому она имела доподлинное свидетельство и никаких контраргументов выдвинуть не могла. Мужчина этот, затем, не должен был быть слепым, глухим или сумасшедшим. Тут тоже вряд ли что-то подходило. Он не должен был быть еретиком или убийцей. Вдова перекрестилась. Ах вот еще, пропустила, строчкой выше: он не может быть крещенным против его воли или внебрачным сыном. «Вот это для моего подкидыша лучше подойдет».
