День этот в его прошлом стоит особняком, отчетливо выделившись из бесчисленной вереницы таких же предосенних дней — будничных и ничем не примечательных. Влад помнит даже расцветку мячика, которым они с сестрой играли тогда: синяя и зеленая половинки, разделенные красной и желтой полосками, — прощальный подарок съехавших весной жильцов из деревянного флигеля. Это была их последняя игра вместе.
Наутро сестра не поднялась. То, что сначала еще могло показаться очередным флюсом, легкой опиской здорового организма, случайным недомоганием после каникул, к вечеру налилось синюшной багровостью и жаром. Тусклый старичок — сивая эспаньолка на тощем лице — вяло поклевав больную стетоскопом, определил рожистое воспаление и прописал микстуру, а уже через сутки ее увезли в Боткинскую больницу с диагнозом «заражение крови». Мать впоследствии частенько поминала злополучного доктора недобрым словом, но кто знает, в чем, в каком промысле она являет себя — милость Божья? Слишком уж многое нам предстояло вскоре, слишком многое, а сколько еще предстоит!
Дом опустел. Мать пропадала в больнице, а тетка, возвращаясь с работы домой, пластом валилась на диван и до следующего утра не подавала признаков жизни. Влад всё это время существовал сам по себе, вне круга их видимости и сознания. Наверное, именно тогда, в те дни он с оглушающей ясностью ощутил свое одиночество в окружающем его мире и смутно прозрел смертный рок своего с ним — этим миром — единоборства. Помоги ему, Господи, не пасть духом и не ожесточиться!
К концу недели, бесцельно слоняясь во дворе, Влад внезапно увидел перед собою мать. Отрешенная, без кровинки в осунувшемся лице она сомнамбулически надвигалась на него, глухо и страстно шепча:
— Почему не ты?.. Почему не ты?.. Почему не ты, а она?.. Зачем ты живешь?.. Зачем?
В горе ее чувствовалась неподдельность, и она была искренна. Наверное, впервые в жизни.
11
— Знаешь, — говорил ему Лёля, зябко кутаясь в наброшенное на плечи байковое одеяло, — наверное, земля — это лишь станция нашей пересадки. Нам еще лететь и лететь, пока мы доберемся до места. Каждая остановка для нас — это новая жизнь в новой оболочке. Здесь, к примеру, ты человек, а на другой планете станешь растением или даже камнем. Наша смерть — это лишь прощание с очередной остановкой, не более того. Так сказать, прощание из ниоткуда. Жаль только, что теперь нам достался такой неуютный зал ожидания. Будем надеяться, что в следующий раз нам повезет. Как ты думаешь?
