Соратнички после вчерашнего оклемались, собрались мы внизу на завтрак и постановку задач. Дрюня отчитался о своих визитах к Вуазену и Сегену. Первый по заказу скульптора Леона Делагранжа запилил Delagrange I с бензиновым двигателем на 20 лошадок. Второй почти закончил работу над 7-ми цилиндровым Гномом мощностью 25 лошадок. Если Вуазен был открыт для общения, помогал всем, кто готов был участвовать в этом еще пока фанатском аэродвижении, то Сеген крепко хранил свои секреты, в надежде их потом запатентовать.
– Пришлось подпоить рабочего с его Общества моторов – бывший эсер потер красные глаза – Он мне все и рассказал.
Проблема у обоих промышленников была одинаковая. Очень малая мощность мотора и проблема с охлаждением. Грубо говоря, движок нормально не вытягивал целый самолет, а если вытягивал, то моментально грелся и клинил. Хрен ли… Заря аэронавтики. Я тяжело вздохнул. В голове что-то вертелось, но вспомнить никак не мог что.
– Иди к Вуазену, договаривайся об аренде самолета Делагранжа. Денег я тебе дам.
Тут меня осенило, поймал ускользающую мыслишку.
– Скажи, что приехал с сибирским старцем из России. Ему бывают видения.
Соратники оживились.
Я помучал их длинной паузой, потом выдал – дескать, ночью было мне озарение.
– Закись азота знаешь, что такое?
Дрюня-то, небось, считал, что я таких слов и знать не могу, поморщил лоб и выдал:
– Два атома азота и один кислорода, низшая степень окисления.
А хорошо здесь учат. Реальное училища да полтора года Политеха – а поди же ты, все помнит.
– У Вуазена будешь с моторами возиться – спробуй впрыск закиси вместе с топливом.
– Зачем?
– Спробуй, – настойчиво повторил я и малость придавил парня взглядом. – Есть чуйка, что мотор сильнее тянуть будет.
– Если сработает – секрет известен станет – пожал плечами Дрюня – Патентовать надо.
– Это будет наш подарок. И Вуазену и Сегену. Пущай впечатлятся и дадут добро на сотрудничество.
Остальные, малость напрягшиеся при нашем научно-технический разговоре, расслабились – все понятно, божественное откровение, расходимся.
Ну и разошлись. Времени до обеда много было, а Монпарнас близко, вот я и потащил Лену в «Ротонду». Прошлись по улочкам, поглазели на Пантеон да Люксембургский сад, на студиозусов из Латинского квартала… Эх, где мой двадцать первый век? Университет, сокурсники… Даже по жлобу Феде Быстрову порой скучаю.
Обычная парижская кафешка – стеклянные витрины, столики на улице под полосатыми маркизами – нашлась на остром углу Монпарнас и Распай. Узкая оконечность дома была скруглена, отсюда и название. Сели, заказали, огляделись – небогатая публика только-только заполняла заведение, видать богема недавно проснулась. За фигурами тут еще не следят, так что я чинно попивал кофеек, а Лена еще и заедала круассанами, когда за соседний столик приземлился совсем молодой парень с копной волос и в красном шелковом шарфе вместо галстука. Гарсон без вопросов поставил перед ним стакан воды и умчался.
