Летит Земля
С восхода до восхода,
Из года в год,
Со скоростью мгновенной:
Великая —
В ногах у пешехода
И капельная точка —
Во Вселенной.
Единая!
С пятью материками
И с выводками разных островов,
Спеленатая мягко облаками,
Овеянная тысячью ветров.
Летит Земля.
Вся в росах и туманах,
В потоках света,
В посвисте снегов.
Пульсирует в ручьях и океанах
Вода —
Живая кровь материков.
Она то струйкой вяжется неясной,
То многобалльной
дыбится
волной.
Не будь ее —
И не было бы красной,
И не было бы лиственно-лесной.
Земля добра.
И голубая Вега
Не может с ней сравниться,
С голубой.
Она
Собой
Вскормила человека
И гордо распрямила над собой.
Дала ему сама себя в наследство
И разбудила мысль
В потемках лба,
Чтоб превозмог
свое
несовершенство
И поборол
В самом себе раба,
Восславил труд,
И совершил рывок
В надлунный мир,
И подступил к Везувиям…
Но что Везувий?
Огненный плевок!
Он несравним
С продуманным безумием
И с тем огнем,
Что расфасован был
Побатальонно
И
Побатарейно,
Проверен на убойность,
На распыл
На полигонах Аллера и Рейна.
Везувий слеп.
И потому не мог
Увидеть,
Раскаленно свирепея,
Помпею, задремавшую у ног.
А если б видел —
Пожалел Помпею.
Он — великан! —
Не метил в вожаки
И не мечтал арийцем воцариться…
А эти
Чистокровные полки,
А эти
Человеко-единицы
Шинельной лавой
шли
в пределы стран
И, метко щурясь,
Разносили тупо
Осколочно-свинцовый ураган,
Что был сработан
на заводах
Круппа.
И шли…
И шли…
И размножали зло,
Переступая трупы и окопы, —
И громыхало стрельбище,
Росло
Во все концы
контуженной
Европы.
Горел Эльзас.
Горел Пирей,
Донбасс.
Гудел фугас
Под лондонским туманом.
И кровь лилась.
Большая кровь лилась
Всеевропейским пятым океаном.
Горел весь мир!
И расступалась твердь,
В свои объятья
принимая
павших —
И тех безумцев,
Разносивших смерть,
И тех героев,
Смертью смерть поправших.
Всех возрастов.
В крестах
И орденах.
Рожденных жить
И сеять жизнь рожденных…
А сколько их
Покоится в холмах
И победивших стран
И побежденных!
Их миллионы!
Целая страна
Ушла ко дну,
