Представь себе,
Летаю.
Разры-ыв!
И я,
Как головня,
В созвездье Зодиака
Лечу!
А ноги без меня
Еще бегут в атаку.
И представляешь, старина,
На полпути до рая
Вдруг подвела меня волна,
Не донесла,
Взрывная.
Срываюсь вниз —
И сам не рад:
Земля горит!
Моря горят!
И костыли мои в огне,
В огне
Окно и двери…
Проснусь — мурашки по спине.
Смотрю — глазам не верю:
Рассвет на улице,
И я
Не на краю воронки.
Штаны — мои.
Кровать — моя.
И костыли в сторонке
Стоят, фабричные,
Впритык,
Как дополненье к мебели…
Лежу и думаю, старик:
А может, ног и не было?
А может, я таким и рос
Всегда
По божьей милости?
Хорст по плечу его:
— Ты брось!
Ведь все равно не вырастут.
— Ты гений, Хорст! —
Воскликнул Курт. —
А вот они… они
Растут.
Схватил костыль
И костылем
Он ткнул перед собой
Туда,
Где дети за углом
Разыгрывали бой.
— А подрастут — в шинельку их
И —
Под кулак фельдфебеля,
Чтоб в них,
Верзилах строевых,
Ни человека не было.
«А ну-ка, бравые, ра-авняйсь!
А ну, болваны, р-руиг!»
[2]И в настоящую,
Как нас,
В кровавую игру их.
Вперед!
Как велено судьбой
И богом!
Дранг нах остен!
Разры-ыв!
Разры-ыв!
И Хорст-второй,
Твой Руди — блиц! — и к звездам.
Моим путем.
Ни рукава,
Ни пряжки не останется.
Запомни, Хорст, как дважды два:
Огонь — он возвращается.
Разры-ыв!
И —
В крошку города,
В лавину камнепада.
Тогда ни памяти…
Тогда
Ни костылей не надо.
Все к черту, Хорст!
Железный чад
И черный снег на грудах.
И только тени закричат
О нас,
О бывших людях.
Он смолк, порывисто дыша,
И вдруг вперед подался.
Во все глаза
Кричит душа,
А рот еще смеялся.
— Смотри и думай, кавалер
Железного креста.
Я памятник!
Меня бы в сквер
Живым
На пьедестал.
Не как героя, нет!
А как
Наглядное пособие.
И костыли вот так и так
Скрестить, как у надгробия,
Чтоб каждый вспомнил,
Кто б ни шел,
Про тот
начальный
выстрел.
Меня бы — черт возьми! —
На стол
Военного министра!
Он усмехнулся и поник,
Устало спину сгорбив.
Одни глаза…
Глаза,
А в них
Плескалось море скорби.
Закат, как память, полыхал
На пепельном лице.
Хорст понимающе вздыхал,
Но думал о свинце.
