Снова пошел снег, но как-то лениво, словно через силу. В неподвижном воздухе снежинки опускались, крутясь как невесомые парашютики. От каменных фундаментов веяло хладом, словно от могильных плит, ранний зимний морозец пробирался через поношенную одежду Елены. Рука по-прежнему болела, но скорее дежурно, более-менее терпимо. За месяц перелом относительно зажил, достаточно, чтобы увечная могла обходиться без повязки. Однако, судя по всему, до конца жизни Елене светила участь левши. Подвижность и координация ведущей руки так и не восстановилась.
Пронзительный свист ударил по ушам, запищала сигнальная дудка, разгоняя прохожих, сообщая, что время посторониться, дабы не оказаться под копытами владетельных господ. Разодетый лакей-сигнальщик торопился верхом на жилистой лошадке вроде пони, смешно раздувая щеки. За ним, на куда более солидном коне, скакал уже настоящий сержант, весь в кольчуге и коже с заклепками. Он высоко поднимал штандарт, но герб Елене был незнаком, вроде бы свинья из которой росло дерево. Зловещая картинка, однако.
Еще дальше гарцевала кавалькада человек в десять — охрана, сверкающая полированной сталью напоказ. Судя по гербам — не наемники, а ловаги с запада, что-то среднее между рыцарем и военнообязанной шляхтой. Вассалы, служащие сеньору за земли, но чаще ради хлебного содержания, которое ловаг продавал уже по своему усмотрению. Все при мечах и кирасах, у каждого на левой руке стальная перчатка с отдельными чешуйчатыми пальцами вместо традиционной «варежки», а также с увеличенной крагой, на которую можно было принимать удары вместо щита. Это лучше коней и оружия выдавало состоятельных воинов при щедром господине — качественная защита кистей и рук стоила умопомрачительно дорого, поскольку такое совмещение прочности с подвижностью являлось ультра-хайтеком доспешного дела и металлургии континента. Шлемы с открытыми забралами были снабжены кольчужными бармицами, а поверх, в свою очередь, драпировались накидками из плотной ткани, расшитой гербовыми цветами. Из-за этого головы бойцов казались несоразмерно широкими, вровень с корпусом, а силуэт в целом обретал «медвежьи» пропорции. В Мильвессе обычно предпочитали таскать «голую башку», то есть шлемы без лишнего декора.
Елена спохватилась и шагнула в сторону, пропуская всадников, чтобы не быть сметенной и затоптанной. По уму, следовало загодя снять шляпу и обозначить поклон, так что девушка укорила себя за забывчивость. Этим чотким и дерзким парням, похоже, нет дела до прохожих, а кто-нибудь другой вполне мог бы остановиться и устроить демонстративное наказание беспочтительного быдла презренного сословия. Надо быть внимательнее.
