— Добл в месяц, — выставил ценник Фигуэредо, приняв молчание визави за согласие.
Елена засопела, окончательно выбитая из равновесия. Добл это островной аналог «хорошего» золотого мерка, который в свою очередь равноценен шестнадцати серебряным копам. Но добл ценится выше, потому что Остров чеканит хорошую монету, лучше основательно полегчавших континентальных монет. Это уже семнадцать-восемнадцать, а то и все двадцать коп. Месячная плата хорошего — не лучшего, но хорошего — пехотинца без стальной брони, но с оружием.
В кошеле на поясе у Елены звенело серебра — полукоп и умеренно «худых» королевских тынф — примерно на полтора мерка, остатки «выходного пособия», врученного Сантели. Городских цен женщина еще не знала, но уже явственно поняла, что финансовая пропасть внезапно разверзлась у самых подошв. А ботинки, к слову, протерлись уже до второго слоя козлиной кожи и настоятельно требовали починки.
— Добл в месяц, — кивнула она.
— Как пожелаешь, — еще шире оскалился фехтмейстер. Вернул кинжал хозяйке и неожиданно приказал совершенно иным тоном, с категоричной, непреклонной требовательностью. — На колени!
«Вот это повороты!»
Ноги у Елены-Вэндеры подломились будто сами собой, коленные чашечки больно стукнулись о каменный пол. Фигуэредо поднял руки вверх и вперед, накрывая женщину рваной тенью, как гигантская летучая мышь.
— Пантократор свидетель, пред образом Отца Мечей и Первого Учителя я беру тебя в ученицы. Пока сможешь платить за обучение, я открою тебе секреты клинка — длинного и короткого, изогнутого и прямого, а также поведаю о тайнах копья и властелина оружия — кинжала. Если мое знание окажется не подвластно твоему разуму и телу, я изгоню тебя. Если укрепишься в Искусстве, я назову тебя подмастерьем и позволю открыто назваться моей ученицей.
Фигуэредо помолчал и добавил уже совсем другим тоном, будто исполнил навязший в зубах ритуал и опять вернулся к себе прежнему:
— А мастером тебе все равно не стать никогда, так что и говорить об этом нет нужды. Но… — безобразная улыбка стала еще шире, превратившись в злой оскал. — Постижение Высокого Искусства трудно само по себе. Даже для того, кто родился бойцом. А для тебя оно станет наукой боли. Если ты готова, приходи завтра, после полуденного колокола. Кстати, не забудь первый добл, плату я беру вперед. А звать я тебя стану…
— Меня зовут… — хотела было напомнить Елена.
— Кому это нужно? — с великолепным безразличием отмахнулся Фигуэредо. — До той поры, когда я сам назову тебя подмастерьем, достойным настоящего клинка, ты ничто, ты хуже свиньи или овцы. Потому что свинья приносит пользу, ты же долгие месяцы будешь только отнимать мое время.
