Поскольку здесь назревает уничтожение того ядра, которое губило ростки духовной культуры в прошлом. «Плехановская ортодоксия» – это именно апология буржуазности, под видом критики.
И тогда, как и везде, и сейчас на первом плане кишели и кувыркались люди ничтожные и, увы, при нашей официальности прочее было более скрыто, чем оно бывает скрыто в любом обществе.
В настоящее время[…] говорят так, как в 1931 году, скажем, мог говорить лишь человек, рискующий головой. Например[…] об отчуждении и опредмечивании, о том, что коммунизм есть единство человека и предмета etc. Некоторые ругательства по моему адресу из начала 30-х годов. Ну что ж, это означает:
1. То, что Маркс говорит о мещанине, который сначала топорщится, а потом осваивает и тогда превращает в пошлость.
2. То, что этой общей идеи гармонии коммунизма и человека в настоящее время недостаточно (я и тогда говорил не только это). Ибо существует абстрактный гуманизм, абстрактный не-абстрак-тный гуманизм, слишком общее сведение концов с концами, а нужно Hie Rhodos hie salta, близко-действие, которое дает лишь ленинизм. Это я понимал уже в 30-е годы.
Период борьбы с вульгарным марксизмом 30-х годов. Две линии. Встречный бой в темноте.
Какова была цель в тридцатых годах? Показать, что революционер – не отрицатель. «Течение» и его влияние до сих пор, хотя и не понятое. Трансформация 30-х годов и приспособленчество (50 %). Трансформация 60-х годов – взяли опять у Лукача [нрзб.] сторону – отрицание отчуждения, критику действительности. Но не критику отрицательности, негативизма действительности, включая и борьбу против призраков. Одним словом – снова 50 % приспособленства. «Течение» боролось против буржуазной версии марксизма (мещанства, по Марксу). Конечно, мало, глухо по своему социальному влиянию (побочное было громадно), но факт был и остается.
Изображение этого жестокого, страдальческого пути истории [нрзб.] было для меня единственно возможным негативным изображением его противоположности – более демократического свободного пути, Гегель [нрзб.] «прекрасной нравственности» героической эпохи, Идеала.
Отвечаю ли я за те [нрзб.] «крикливости», которые у меня, в моих статьях бывали во время оно? Отчасти да. Отчасти это было неизбежным условием появления этих статей, но моя задача состояла в том, чтобы, принимая неизбежные условия, выработанной литературной формой снять этот элемент грубой прямолинейности. Надо признать, что это была
