Юноша-прислуга заметно побледнел.
Я переглянулся с Юэном — нашим военачальником. Из всех присутствующих, только мы с ним оставались в неведении о том, что же нашептали моим служащим.
— Там, — затяжно и неуверенно начал парнишка, — ведьмы…..
— Что ведьмы? — не понял я.
— Кхм, Ваше Величество, — обратился ко мне Карганс, — могу я удалиться на пару минут и устранить досадное происшествие.
— Не можешь! — Ситуация уже начинала сильно раздражать. — Что ведьмы? — я сурово посмотрел на лакея.
— Отравить пытались и швыряются, ммммм, Ваше Величество, я не могу это озвучить, — взмолился служащий замка.
— Да что происходит? — Уже взревел я.
— Ваше Величество, — успокаивающим тоном начал Милир, — мне доложили, что ведьмы, работающие в замке, включая главную ведьму и распорядительницу, а так же подруга распорядительницы несколько не в сознании.
— И что это значит? — Очень весело спросил Юэн.
Он терпеть не мог Улиссу. Они еле-еле могли находиться на совещаниях вдвоем.
— Напились, хотели отравить слугу и швыряются предметами одежды, — таким же смешливым тоном, но все же краснея, сказал Карганс.
— А чем конкретно швыряются? — не утерпел, спросил лакея.
— Бюстье, Ваше величество.
Дааааа! Весело время проводят наши дамы.
— Тогда пройдемте и успокоим разбушевавшихся ведьм, — уже спокойно ответил я, — негоже в моем замке травить слуг. — про белье решил не упоминать.
— Да-да, Ваше Величество, — с поклоном и смешно болтая головой тараторил лакей.
Великий Гелиос, дай мне сил. И почему я собрал в услужении столько ведьм?
Все мы двинулись в сторону кухни. Даже интересно, когда я там последний раз бывал. Наверняка в глубоком детстве.
От происходящего я не то, что остолбенел, я пребывал в глубочайшем шоке: четыре нетрезвые девушки, правда одетые, хотя по словам слуги, я ожидал чего-то более пикантного, швырялись своим нижнем бельем на красивую резную люстру.
Там уже висело три предмета. Раздался вопль Лисси.
— Всем ни с места! Кажется я обронила мозги!
— Попала! — подытожил черный кот.
Потом все присутствующие минуту стояли в полном молчании, осознавая увиденное. Уже четыре кружевных произведения искусства болтались на лямках. Метко. Волнующе.
И упомрачительно смешно.
— Значит пьем в темноте? — мрачно сказал я, обращаясь к распорядительнице, пытаясь не засмеяться.
За ней не заржавело:
— Простите Ваше Величество, — поклонилась она, а еще поклонились все внезапно спохватившиеся дамы, — Когда мы начали было еще светло.
