М. Г. Иван Сергеевич, прежде всего я почитаю обязанностью просить у вас извинения, мало того – прощения в моих выражениях, которые вы находите дерзкими. Я имел дело не с личностью вашей, а со школой и с учением. Во всяком случае, буду воздержнее.
Вы находите, что стремление писать по-малорусски и создавать особую литературу противно – истории и жизни. Да, противно истории. Но какой? Истории войн, трактатов, министерских распоряжений, кабинетских соображений, насильственным размежевкам краев, составлению данных и купчих на миллионы человеческих душ, живущих и грядущих в земной жизни. Но оно не противно истории народной мысли, народных чувствований и побуждений, следовательно, не противно и жизни. Коль скоро существует народ с собственной физиономией, с своеобразными приемами, с собственным наречием, то не противно жизни и его своеобразное свободное развитие. Вы не видите возможности. Я, признаюсь, не вижу впереди ни условий неизбежной возможности, ни безусловной невозможности. Все зависит от последующей истории. Будьте логичны и верны себе. Откройте нам принцип ваш и действуйте с нами сообразно с ним. Либо станьте на точку государственной принудительности и действуйте заодно с III Отделением, либо уважайте право южнорусского народа и не приказывайте ему молчать на своем языке и говорить на вашем. Позвольте ему самому решать свою судьбу, а не закидывайте ему на шею помочей, чтобы вести его; судите южнорусскую литературу по ее плодам, а не отдавайте под суд ее существования и не осуждайте ее на смерть за то единственно, что она имела несчастие родиться вблизи от вас. «Современник» гораздо вас последовательнее и справедливее.
Вы пишете, что готовы предоставить Польше ведаться самой себе, и в то же время говорите: «Впрочем, разумеется, кроме Царства Польского я бы не дал им ни пяди русской земли». Хорошо. Но ведь эта русская земля населена русским народом. Ну, если бы этот русский народ оказал симпатию к Польше и пожелал бы с нею соединиться? Как же по-вашему? Надобно было бы его усмирять штыками, картечами, плетьми и насильно заставить благоденствовать созерцанием цельности, которую вы лелеете! В таком случае проповедуемая вами свобода противоречит вашим делам. Она невозможна. Вы говорите: будьте свободны, но думайте и поступайте, чувствуйте и желайте так, как мы хотим и вам приказываем. Ваша свобода ничем есть лучше свободы, исходящей от королей и министров. Точно как в стихотворении Niema Russi лях, возглашающий свободу и равенство пред Европой, говорит русину: bądz Роlakiem chamie; jesli nie – dam poczuć swę ramie, вы – говорите южноруссам: будь москалем, хохол! А между тем рисуетесь дешевым свободолюбием.
