– Сколько до границы?
– Пара километров. Даст бог, там нас уже будет ждать вертушка. Прием… Ответьте. Группа ноль один Тени. Прием. Ситуация десять тридцать восемь. Критическая. Наши координаты…
А дальше разговор свелся к обмену какими-то странными кодами, которые Аля не понимала, а после и вовсе стих. Она хотела уточнить, как скоро их эвакуируют. Хотя бы его… Но язык не поворачивался – боялась. И только целовала его, как ей казалось, тайком. Влажные, слипшиеся от испарины волосы. Пахнущие пустынной пылью и им одним. И не было уже ничего… Ни злости на него, ни страха за себя не было. Лишь за него. И в голове билось – пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
– Так какого черта ты все же залег?
– Я же сказал! Хотел кое-что проверить!
– Уж не другана ли своего на вшивость? Первый тебе голову открутит за то, что ты его сразу не сдал. Так и знай. Пойдешь под трибунал, придурок.
– У меня не было доказательств против Серого. Только догадки. Уж слишком долго он возился с камерами. И потом…
– А теперь есть?
– Есть! – заорал Четвертый. И уже чуть тише добавил: – Теперь есть. Су-у-ка.
– И что? Что думаешь делать?
– Я уже сделал. То, что должен был.
Мужчины переглянулись. Синие глаза Ярослава сначала уставились в черные – Исы, а после – в голубые, почти бесцветные – Алексея.
Да. Убедившись, что его лучший друг – предатель, Четвертый сделал то, что и должен был – пустил ему пулю в лоб. И почему-то он был уверен, что тот ему благодарен за это.
Алина очнулась внезапно, как будто вынырнула из трясины зыбучих песков. Во рту было чудовищно сухо, и на секунду она решила, что снова оказалась в пустыне. Даже холодный лишенный жизни кондиционированный воздух будто жаром пахнул. И пыль заскрипела на зубах, которые она плотно сжала. Из морока, что ее накрыл душным покрывалом, выбивался лишь один звук – странное механическое жужжание, которого ни за что нельзя было бы услышать в пустыне. Если только в разбитом прямо посреди песков госпитале.
Госпитале…
Вспомнив до конца все, что с ней недавно случилось, Аля резко села и открыла глаза. В голове тут же закружилось – так стремительно было это движение. Ей пришлось снова зажмуриться, пережидая, когда вращающийся волчком мир остановится и обретет привычные взгляду очертания. Но когда это случилось, Аля поняла, что никогда не видела ни этой комнаты, ни этих стен, ни столика, на котором в красивом расписном кувшине стояли кроваво-красные герберы. Вот не зря Алине казалось, что ее действительность будто поместили внутрь причудливого калейдоскопа, в котором картинки чередовались, как придется, без всякой видимой логики сменяя друг друга. Их богатый дом, госпиталь Красного креста в С*, лица ее похитителей, которые те не удосужились даже прикрыть, а секундой спустя – совсем другое лицо, врезавшееся, кажется, навсегда в ее память. И огромный арабский город, и поющие фонтаны, и снова богатый дом, в котором они с Демьяном пережидали опасность.
