Этот основной мифопоэтический план, само собой разумеется, не исключает всех других, более того, как-то особенно их проявляет. В первую очередь это касается отношений Бахтерева с русской классической литературой: он её завершает, но очень своеобразным образом. Его «миракли» можно интерпретировать как разрушение миракля русской литературы, в первую очередь её «архетипического» представителя – Достоевского. Герои Обманутых надежд желают пройти курс души леченья точно также, как желают «преображенья» Сонечка Мармеладова и студент Раскольников, но оказываются в дурацком храме Степана Гаврилыча, который показывает им голый живот. Это очень напоминает Бобка Достоевского: совсем разложившие трупы кричат: «Обнажимся, обнажимся!».
В этом пункте происходит разрушение мифа-миракля русской литературы: её герои, направляемые своими духовными учителями[24], пришли наконец к бесноватому шаману Степану Гаврилычу, который навсегда переселил их за тряпицу, а «поправление», которое обещал Пинеге-России моряк Петров, обернулось заумной игрой в аду.
2
Бегство героини в Ночных приключениях строится по схеме бегства Дафны от преследующего её Аполлона [Ovid. Met. I, 452–567][25]. Вот несколько почти буквальных совпадений.
Овидий: Лёгкого ветра / Мчится быстрее она, любви не внимает призыву [502–503]; полная страха, Пенейя / Мчится бегом от него и его неоконченной речи. / Снова была хороша! Обнажил её прелести ветер, / Сзади одежды её дуновением встречным трепались, / Воздух игривый назад, разметав, откидывал кудри [с. 526–530].
Бахтерев: Скорей, скорей / От сладкого позора / А он за ней / Ей верно показалось / Наверно ветры пролетают / В бесчувственных просторах / Настасья спешно удалялась / С работой сердца не считаясь.
Овидий: её победило / Быстрое бегство; и так, посмотрев на воды Пенея, / Молвит: Отец, помоги! [с. 544–546].
Бахтерев: О, мой отец / В домишке беленьком / Я в пустоте качаюсь / И вот конец / Вот я на берег упаду.
Великолепный бог Аполлон становится усатым франтом, который небрежно обращается к Настасье-Дафне: Эй, пташка, ты ли? Но и Аполлон размышляет не скромнее, видя убегающую Дафну: Лучше ещё, что сокрыто! [с. 502].
Дафна превращается в дерево, и это превращение происходит у воды – у вод Пенея, по берегу которого бежит Дафна.
Пеней, речной бог, – её отец, и поэтому она не должна удаляться от его вод. Настасья также бежит по берегу и после обращения к отцу (О, мой отец!) повисает в пустоте (
