Когда его родители приходили с работы, умный во всех отношениях сын помогал папе и маме чем только мог, сам измерял температуру, сунув градусник под мышку, даже записывал результат измерения на кусочке бумаги, чтобы не забыть, какой у него жар.
И вот мама пришла домой раньше обыкновенного – и что же она увидела: её умный, как считалось, сын вёл себя, как совершенно глупый. Представьте, записал на бумажке: тридцать семь и три и тут же стал прыгать по холодному паркету, даже не надев шлёпанцы, которые валялись рядом на полу.
Мама так обозлилась, что даже впервые за девять лет их совместной жизни заговорила грубоватым голосом, приказав сыну немедленно лечь в постель. И мальчик будто был по-прежнему умным, прыгнул в кровать и юркнул под одеяло.
Мама тут же успокоилась и пошла по своим хозяйственным делам на их коммунальную кухню, рассказывая соседкам, какой у папы и мамы умный сын, хотя соседи слышали этот рассказ много раз и он им порядочно надоел.
Когда же мама вернулась в их единственную комнату, всегда спокойная, можно даже сказать, выдержанная женщина обомлела и раздражилась пуще прежнего. Её бывший умный сын продолжал прыгать от дивана к старенькому комоду, от комода к цветку фикусу, от фикуса неизвестно куда. Тут уж мама не выдержала окончательно и, как торговка с Мальцевского рынка, грубо закричала, вернее сказать, заорала:
– Иди, негодник, в угол. Хотя нет, у тебя повышенная темперетура, а потому ложись на диван носом в ковёр с лебедями и находись в таком положении, пока не придёт с работы мой супруг, твой отец, который почему-то задерживается.
И её сын, будто был, как прежде, вполне умным, сразу лёг носом в ковёр, а мама снова успокоилась и пошла на кухню, но в передней встретила мужа, который задержался, потому что в трамвайном парке, где он работал трамвайщиком, управляя трамваем, состоялось общее собрание.
Говоря громким шопотом, чтобы не услышали соседи, она рассказала супругу неприятную новость.
– Очень-очень странно, – произнёс отец мальчика, отправил жену, куда она шла, то есть на кухню, а сам отправился в их единственную комнату, стараясь разобраться, почему такое случилось.
Через некоторое время мама вернулась в их комнату, и что же она на этот раз увидела: её глупый сын, как прежде, прыгал через стулик с горшочком, которым мальчик давным-давно не пользовался, считая себя вполне взрослым. И тут, вспоминая мамины вопли, он всё же надел драные шлёпанцы. Это для маминого успокоения.
