— А если усложнить? — Глеб положил руку ей на коленку.
Василису должно было стошнить от этого его прикосновения, но в голове у нее бурлила кровь, а там, в самом низу живота, опять поднималась кричащая волна.
— Усложнялка у тебя не выросла.
— Выросла!
— Засунь ее себе в портфель.
— Не себе! — заявил Глеб.
Он смог растолкать рукой ее коленки. Его пальцы медленно скреблись по внешней стороне бедра, поднимались все выше. Только вот тепла в этих пальцах не было. Как будто мокрый краб полз по ноге. Но он ведь не укусит. Ей даже будет приятно и стыдно.
Василиса качнула головой, сжала ноги. Глеб — жалкий сосунок. Он этого недостоин, не имеет права трогать ее. Если мальчонка этого не понимает, то она ему объяснит.
— А сможешь?
— Я не смогу?
— Опять телохранителей на помощь позовешь? — съязвила она.
Глеб дернулся, как будто через него прошел электроток, и руку выдернул.
— Может, хватит уже? — буркнул он и скривился.
— Мне тоже за тебя стыдно!
— Я, между прочим, тебя спасал!
— Давай теперь спасай сам себя! — сказала она, открывая дверцу машины. — Тебе какой рукой больше нравится?
Глеб ничего не сказал, а ведь хотел бросить вслед ей что-нибудь обидное. Василиса спиной почувствовала это.
Мама встретила ее на террасе.
— Тихо! — шепнула она и приложила палец к губам. — Отец спит.
Мама опустила палец, а губы ее растянулись в экзальтированной улыбке.
Улыбнулась и Василиса, но саркастически. Как же, отец назначил маму любимой женой, радости-то сколько! Целый месяц пропадал, ни слуху ни духу, и вдруг объявился. Третий день из дома не выходит, мама надышаться на него не может.
— Трезвый? — спросила Василиса.
— Ну, выпил немного, — ответила мама и вздохнула, не желая расставаться со своей иллюзией счастья.
— Немного, как же. Его сейчас из пушки не разбудишь.
— Кушать будешь? — спросила мама.
— А почему так долго?
Именно этот вопрос мама и должна была задать. Она отпустила Василису до двенадцати, а шел уже второй час ночи. Но, видимо, сейчас у нее один отец был на уме, а дочь оставалась на заднем плане.
— Да, почему так долго?
— Мама, поверь, я была очень хорошей девочкой!
Василиса нежно обняла маму за плечи, повела в дом. Прохладно на дворе, ветер свежий, а она в одном халате.
— Кушать будешь?
— Если не буду кушать, значит, и душ можно не принимать?
Василиса хотела спать. Не успела она переступить порог, а глаза уже закрывались. Поздняя ночь, да и Глеб ее утомил. Его хорошо использовать в качестве снотворного, на большее он не годится.
