– Сам не знаю, – Репнин поморщился. – Вроде Ванька Долгорукий тогда отговорил. Сказал, что азарт пропадает, ежели даже не сам зверя гонишь, а за тебя это егеря делают. Мол он в иноземной охоте участвовал, в Варшаве же вырос, и ему не понравилось. Указ о создании так и не подписанным остался. А может Верховный Тайный совет тогда в ход его не пустил, кто сейчас поймет. Почитай мы все люди при государе новые, как ты правильно сказал молодые да наглые, которые если уж вцепились, то своего не упустят. Как и при деде его было, когда боярству окончательный укорот дали. Тогда многие возвысились, иные аж из холопов.
– Кузин тоже, говорят, холопом был, – подал голос Семен, который почти никогда сам рта не открывал, а тут гляди ж, заговорил.
– А Митька этого и не скрывает, – пожал плечами Репнин. – Вот он-то точно, что тот пес цепной, порвет любого, и даже не поморщится, – Репнин улыбнулся. – Странно, что Петр Алексеевич, хоть в людях шибко гниль видит, а в своем Митьке полное отсутствие морали не замечает. Но и предан ему Кузин, нам всем пару верст в этом даст.
– Да уж, чудны дела твои, Господи, – и Юдин перекрестился. – Зато государыню выбрал, просто глаз отдыхает, и душа радуется.
– Вот что есть, то есть, – и они подняли кружки и чокнулись, отпив по глотку за Филиппу. – Наследников бы побыстрее дождаться, – протянул Репнин, а Семен и Юдин кивнули и снова сделали по одному небольшому глотку.
Кабак постепенно заполнялся людьми, становилось шумно, но до полнейшей вакханалии дело пока что не дошло. Дверь в очередной раз открылась, впустив вместе с порцией морозного воздуха очередного посетителя, завернутого в плащ. Этот плащ сразу же привлек внимание Юдина.
– Вот он, – прошептал он, взглядом указывая на дверь, возле которой все еще стояла темная фигура. – Точно он, дождались, наконец.
– Откуда знаешь? – наклонился к нему Репнин, задав вопрос шепотом. Семену, чтобы расслышать, тоже пришлось нагнуться.
– Только иноземец может посредине января в плаще вышагивать. Наши вроде с головой пока дружат, – Юдин слегка развернулся, не глядя на посетителя прямо, но краем глаза наблюдая за его передвижением, чтобы подсесть поближе. Ему повезло. Один из немногих пустых столов стоял как раз у него за спиной, и за него объект его наблюдения и сел, снимая шляпу и бросая ее на стол. В парике, которые сейчас уже редко кто носил, он выглядел еще чужероднее. Стоило ему расположиться, как к нему тут же подсел высокий, плотный, мордатый господин, показавшийся Репнину смутно знакомым. Господин быстро осмотрел помещение кабака, Репнин в это время закрылся кружкой, Юдин сидел спиной, а Семена никто и не знал шибко, и быстро заговорил по-английски.
