Варя несмело сделала еще один шаг к двери и остановилась. Насколько она не робела перед своими ухажерами, а средь них и князья встречались и графов немеряно, а вот государя опасалась. Сама не знала почему. В последнее время он вышел из своеобразного затворничества и начал посещать ассамблеи, и даже сам бал устроил ради своей невесты, но как Варин взгляд останавливался на нем, так сердечко начинало дрожать как заячий хвост, и было одно желание убежать отсюда подальше. И даже сама она не понимала причины своего страха. Вроде бы и молод государь, и пригож собой, на загляденье, но как зыркнет бывало, так сразу и речь отказывает и пот на висках выступать начинает. И вот теперь государыня попросила ее зайти к государю и передать на словах ее просьбу.
Варя невольно улыбнулась, вспомнив невысокую хрупкую девушку, которую каждая из ее фрейлин превышала кто ростом, а кто статью. Казалось, что Филиппа страшно стесняется того, что такой воробышек. Понимание, что она идеально подходит государю и тому не удастся ее запугать, пришло, когда Филиппа протянула газету, где рассказано было, как она государя спасла, Ягужинской и тихо попросила Анну Гавриловну, которая французский знала, как родной, перевести непонятные моменты, потому что запуталась в эпитетах. При этом она краснела, явно стесняясь, но Ягужинская быстро выполнила ее просьбу. Саму статью фрейлины знали наизусть, ну еще бы, какая у них императрица будет боевая очень грело девичьи сердечки. Да и не сошедший еще в то время синяк с лица государыни ясно показывал, что была драка, и что Филиппа в ней поучаствовала. А вот сама Филиппа долго сидела молча, когда Анна Гавриловна закончила, а потом с улыбкой, от которой кровь в жилах стыла, так она хорошо со взглядом государя сочеталась, спросила о том, как бы ей пригласить Юдина к себе, потому что им явно есть, о чем поговорить.
В ответ Анна Гавриловна предложила перевести еще одну статью, где говорилось, как государь поверженного короля Августа в последний путь провожал в одиночестве. Сама Варя рыдала навзрыд почти час, когда читала ее. Филиппа тоже расплакалась. Только вот, как потом оказалось, вовсе не по несчастному Августу пролила она слезы. Она тогда им призналась, что встретилась с государем, перед тем, как тот пошел на Варшаву, и что, когда он ее отослал, она так сильно боялась за него, что что-нибудь случится… Она так переживала, что даже отказалась встречаться с ним, когда он вернулся в Москву и прибыл с визитом в Новодевичий монастырь. Про то, что случилось дальше в монастыре государыня тактично промолчала, бросив мимолетный взгляд на лицо Анны Гавриловны, несшее страшные следы этой жуткой болезни.
