– Не опасно? – Репнин посмотрел на меня, одновременно посыпая песком исписанный лист.
– Опасно, но джунгары и так сколько нам крови попили, сколько раз границу пересекали и крепости наши в руины превращали? Сейчас же все по-другому будет. И может так оказаться, что тех каторжников и охранять-то некому будет. И что опаснее, Юра? Дать им оружие, чтобы у них надежда впереди маячила, или пущай сами ситуацией пользуются и в побеги рванут? Потому что нам здесь только беглых, очень озлобленных и готовых на все каторжников не хватает. Эти беглые такие затейники, кто знает, а не найдется ли среди них того, кто будет орать, что он царевич Алексей, и что не умер он смертью бесславной, а заточен был в батогах на каторге. Сколько за ним пойдет, чтобы встречу отца и сына организовать?
– Ну и сказочник ты, государь Петр Алексеевич, – Репнин покачал головой и вышел выполнять мои поручения. Я же уронил голову на скрещенные руки.
– Если бы, Юра, если бы я это все придумал. А закон Мерфи всегда действует, даже, если в него не веришь.
– Маркиз де Шетарди, государь, – объявил Митька, проскользнувший в кабинет и начавший зажигать свечи.
– А где Ушаков? – тихо спросил я, глядя, как в кабинет входит носатый француз, низко кланяясь, подметая ковер перьями своей шляпы.
– Откушать изволил отъехать. Говорит, что с утра мутит его что-то. Решил, что кашка свежая поможет, – так же тихо ответил Митька.
– Ладно, ты французский язык понимаешь? – очень тихо спросил я у него.
– Не все, – признался Митька. – Андрей Иванович только полгода назад велел его изучать, да еще немецкий.
– Слушай и пробуй понять. Я маркиза долго не задержу, мне лишь пару моментов уточнить. Потом с Ушаковым обсудим… …Маркиз де Шетарди, как быстро вы откликнулись на мое приглашение, – я старательно растянул губы в улыбке, и привстал из кресла, приветствуя французского посла, как всегда поражаясь, насколько легко я перешел с родного языка на иноземный. – Присаживайтесь, нечего стоять, когда кресло пустует, – и я радушно указал на стоящее напротив меня кресло. Шетарди сел, улыбаясь во весь рот, в котором я заметил отсутствие нескольких зубов. Ну а что ты хотел, коронки циркониевые в начале восемнадцатого века? – Совсем недавно меня царевна Елизавета посетила, умоляла выслушать вас, потому что вы с моим царственным собратом Людовиком хотите мне что-то предложить?
Я сел и принялся внимательно рассматривать француза. Тот выдохнул и принялся вещать.
