– Чекко, я закончил.
– Хорошо. Теперь мы должны простучать твою глыбу.
– Что это означает?
– Нужно послушать звучание, чтобы понять, пригоден ли материал для работы.
Чекко берет молоток и начинает стучать по камню.
– Послушай.
Мрамор при простукивании издает резкий звук. Чекко смотрит на меня и улыбается.
– Хороший камень… Слышишь, какой звонкий звук? Когда звук глухой, это значит, что внутри есть пустоты, – такой камень не имеет ценности. Теперь тебе нужно начать отесывать. Убирай все, что тебе не нужно, начинай придавать грубую форму. Я бы на твоем месте взял глыбу поменьше, но теперь уже работай с этой.
После этих слов Чекко удаляется, и я внезапно ощущаю неприятное чувство одиночества.
Вот уже четыре часа я стучу по мрамору. У меня болят руки, боль проходит от пальцев, поднимается к запястьям и затем к предплечьям.
Чекко мне объяснил, что удары должны быть решительными и сильными, особенно на этой стадии работы.
Когда я бью под прямым углом, то меньше чувствую боль, когда же наклоняю резец под сорок пять градусов, я должен быть внимательным, чтобы он не соскользнул с поверхности, и приходится сильнее сжимать пальцы. Четыре раза острие отскакивало, и я попадал молотком по запястью. Боль – просто нестерпимая…
Я обессилел, но не могу этого показать. К счастью, солнце уже заходит и скоро рабочие часы закончатся; я не знаю, сколько еще смогу продержаться. Я весь вспотел, лоб немного порезан отскочившим осколком мрамора. Кровь вперемешку с потом стекает мне на виски.
Чекко подходит ко мне и смеется.
– Ты что, был на войне?
– Это тяжело.
– Я тебя предупреждал. Могу поспорить, что ты не чувствуешь рук.
– Нет, к сожалению, чувствую.
– Однако у тебя хорошо получается. Медленно, но хорошо. Та часть, где будет шея, мне кажется длинноватой.
– Слишком?
– Неважно, продолжай. Через час будем ужинать. Сегодня ночью ты будешь спать как младенец.
После ужина Чекко подходит ко мне с листом бумаги и углем.
– Нарисуй мне то, что собираешься сделать.
Я пытаюсь пошевелить изрезанными руками, источающими боль. Беру уголь и начинаю рисовать голову, которую я задумал.
– Ты хорошо рисуешь, молодец.
– Спасибо.
– У тебя ясные идеи, и ты почти не прерываешь линию. Шея мне кажется длинноватой, но я тебе это уже говорил.
– Как я могу это исправить?
– Ты уже ничего не можешь исправить.
– И что теперь? Все выкидывать?
– Нет, ты упражняешься, ты же не в Уффици эту статую будешь выставлять. Продолжай, и посмотрим, что получится.
