— Вздор! — сказал, выплевывая окурок сигары, Уинстон Черчилль.
— Мы можем перебросить флот к Сингапуру за пятнадцать дней, — заверил его первый лорд адмиралтейства и спокойно добавил: — В случае надобности.
СС-штандартенфюрер Мейзингер рискнул напомнить посланнику Херферу, что именно при Коноэ имела место проба сил на русской границе в районе озера Хасан.
— Принц вовсе не такой миротворец, каким его пытаются представить, — заметил Мейзингер. — Просто он однажды обжегся и теперь захочет осмотреться. Возможно, через некоторое время его вновь удастся склонить к совместному выступлению против большевиков.
— Время? — раздраженно переспросил Херфер. — У нас его нет! — и бросил коротко: — Сроки.
Мейзингер ничего не ответил. Он знал, что у Херфера времени действительно нет, потому что из Китая вот-вот должен был нагрянуть новый уполномоченный фюрера доктор Штаммер. Для Херфера, потерпевшего неудачу в прямом давлении на японское правительство, смена кабинета означала крушение. Только безумец мог надеяться в считанные дни толкнуть на войну с Советами человека, который после хасанских событий ушел в отставку. Не говоря уже о том, что после заключения советско-германского договора японцы явно охладели к антикоминтерновскому пакту.
— Мне кажется, они ударят теперь по Индокитаю, — глубокомысленно произнес Мейзингер, выдавая за свою идею прогноз известного публициста Рихарда Зорге.
— А нам с вами поручено погнать их на Владивосток! — взорвался Херфер. — И у нас есть такая возможность. Как-никак Петэн теперь наш союзник и может позволить себе проявить неуступчивость в индокитайских делах.
Мейзингер вновь счел за лучшее промолчать. Подобный блеф был едва ли возможен. После заключения секретной договоренности о координации разведывательных служб японцы получили полную информацию о положении дел во французском Индокитае и были прекрасно осведомлены о характере взаимоотношений рейха с правительством в Виши. И вообще, Херфер был отыгранной картой. Однако на следующий же день временный поверенный в делах Франции спешно взял билет на пароход, направляющийся в Марсель, и отбыл в Иокогаму.
С возвращением Коноэ к власти организованная им «группа завтрака» — неофициальный совет, состоявший из личных друзей принца — специалистов в самых разных областях политики и экономики, — приобрела вес влиятельного правительственного органа. «Группа завтрака» собиралась обычно в доме секретаря кабинета министров Кинкадзу. Непременными участниками ее были Усиба, личный секретарь принца, советник по китайским вопросам Кэн, влиятельные политические деятели Кадзами и Гото, советник токийского исследовательского отдела Южно-Маньчжурской железной дороги Одзаки и специалист по Индокитаю профессор Морита Тахэй. Именно ему было поручено подготовить небольшой доклад о состоянии экономики французского Индокитая.
