Возможно, когда Декстер потерял голову и предупредил Смита на пароме, тот прикинул, что очень скоро — если не сейчас же — я возьмусь за него. Поэтому он и предпринял отчаянную попытку избавиться от меня. Но это мы скоро выясним, — закончил я, когда мы подошли к ожидавшему нас такси.
— Не надеешься же ты сегодня еще раз увидеть Смита? — спросил О’Гар.
— Нет. Он наверняка лег на дно и выжидает, как развернутся события. Но Мэдден Декстер должен быть на виду, это в его интересах. На момент убийства Гантвоорта у него неопровержимое алиби, а поскольку он полагает, что я умер, то чем более естественно он будет себя вести, тем безопаснее для него. Безусловно, он знает обо всем, хотя и необязательно прямо замешан. Кажется, он не выходил на палубу вслед за нами. Во всяком случае, сейчас Декстер дома. И на этот раз он будет говорить…. на этот раз он псе скажет.
Когда мы подъехали, Чарльз Гантвоорт стоял на ступеньках перед парадной дверью. Он сел в такси, и мы отправились к Декстерам. У нас не было времени отвечать на вопросы, которыми он засыпал нас с каждым оборотом колес машины.
— Он дома и ждет вас? — спросил я.
— Да.
Мы вылезли из такси и вошли в подъезд дома.
— Мистер Гантвоорт к мистеру Декстеру, — сказал он филиппинцу на коммутаторе.
Филиппинец доложил по телефону.
— Прошу вас, — пригласил он нас.
У двери квартиры Декстеров я обогнал Гантвоорта и нажал на кнопку звонка.
Дверь открыла Креда Декстер. Ее янтарные глаза расширились, и улыбка замерла на лице, когда я прошел мимо нее в глубь квартиры.
Я быстро пересек прихожую и свернул в первую же комнату, из-за двери которой пробивался свет.
И нос к носу столкнулся со Смитом.
Мы оба обалдели, но его изумление было больше, чем мое. Ни один из нас не ожидал встретить другого, но я-то знал, что он жив, а вот у Смита были все основания полагать, что я лежу на дне залива.
Я воспользовался его оцепенением, чтобы сделать два шага вперед, пока он успел что-то сообразить.
Его рука двинулась вниз.
Мой правый кулак врезался ему в лицо… врезался всей тяжестью каждого грамма моих девяноста килограммов веса, усиленной воспоминаниями о каждой секунде, проведенной в воде, и о каждом ударе пульса в моей разбитой голове.
Тянувшаяся за пистолетом рука слишком поздно вернулась, чтобы блокировать мой кулак.
В нем что-то хрустнуло, когда он столкнулся с его лицом.
Мое предплечье онемело.
Но Смит упал. И лежал неподвижно.
Я перепрыгнул через него и бросился к двери по другую сторону комнаты, левой рукой вытаскивая револьвер.
