Какая-то сирена начала повторять свою воющую ноту все ближе и ближе, вскоре появились огни парома. Это паром из Сосалито, подумал я.
Он подошел довольно близко, и я принялся вопить так, что у меня перехватило дыхание и заболело горло. Но сирена, выкрикивая свои предупреждения, заглушала мой голос.
Паром прошел мимо, и туман сомкнулся за ним.
Течение стало теперь сильнее, а попытки привлечь внимание парома из Сосалито истощили мои силы. Я перевернулся на спину и, отдыхая, позволил волнам нести себя куда они захотят.
Неожиданно передо мной вновь мигнул огонек, секунду горел и исчез.
Я заорал, замолотил руками и ногами как сумасшедший, пытаясь добраться до места, где находился этот огонек.
Больше я его не видел.
Мной овладела апатия, понимание тщетности моих усилий. Вода уже не была холодной. Мне стало тепло, и тело мое охватило приятное, успокаивающее оцепенение. Голова не пульсировала, я вообще ее не чувствовал. Я уже не видел никаких огней, слышал только отовсюду стоны противотуманных сирен… стоны сирен… стоны сирен впереди, сзади, со всех сторон… мучительные, раздражающие…
Если бы не эти стоны, я бы уже прекратил всякое сопротивление. Они остались для меня единственным неприятным ощущением — вода была ласковая, усталость убаюкивала. Но сирены меня изводили. Я проклинал их последними словами и решил плыть до тех пор, пока не перестану их слышать, а потом, в тихом и нежном тумане, заснуть…
Время от времени я проваливался в сон, чтобы вновь позволить сиренам разбудить себя.
— Чертовы сирены, чертовы сирены! — громко жаловался я раз за разом.
Вскоре одна из них стала напирать на меня сзади, с каждым мигом все более пронзительная и назойливая. Я перевернулся на спину и ждал. Показались огни — мутные, расплывчатые…
С большой осторожностью, стремясь избежать малейшего плеска, я отплыл в сторону. Как только эта напасть наконец пройдет, я смогу уснуть. Я тихонько захихикал, когда огни подошли совсем близко, чувствуя глупую радость от того, что мне удалось так ловко спрятаться. Чертовы сирены…
Жизнь, жажда жизни захлестнула меня вдруг гигантской волной. Я заорал на проплывающий паром и бросился к нему изо всех сил. Не переставая грести я вскидывал голову и кричал…
* * *
Когда я уже второй раз за этот вечер пришел в себя, то понял, что лежу лицом вверх на трясущейся багажной тележке. Вокруг двигались люди; проходя мимо, они поглядывали на меня с любопытством. Я сел на тележке.
— Где мы? — спросил я.
