Откупщик славился чудачествами. Его страстью было разведение цыплят и левреток. Первое занятие считалось «модным» для тех лет. Пример подал екатерининский вельможа, известный деятель по народному образованию в России Ив. Ив. Бецкой, вывезший в Петербург из-за границы новшество — высиживание цыплят без клушки, инкубатором.
Мартынов выводил цыплят без разбора породы. Подраставшие куры стаями заполняли двор, делаясь ручными, перекочевывали в комнаты и, бесцеремонно располагаясь где попало, портили паркет и мебель, причиняя много хлопот прислуге.
Не меньшей страстью богача были левретки. Входящих гостей они кусали за ноги, а во время обеда располагались на скатерти, ожидая подачки.
Мартынов увлекался благотворительностью, а в двадцатых годах, перед смертью он передал свою усадьбу под городскую больницу, которая (равно как и улица) долго носила его имя.
Третьим дворянским тузом тогда считался губернский стряпчий[1] Франц Осипович Массарий. Для Нижнего он был человеком сравнительно новым. Аристократ, француз по происхождению, Массарий прибыл в Россию во времена консульства Наполеона. Вместе с русским подданством, получил и русское дворянство, купил в Нижегородской губернии село Шапкино, поселился в городе и с первых же дней очаровал общество импозантной внешностью, соединенной с изысканными манерами французского петиметра.[2]
В скором времени он познакомил нижегородцев с популярной на его родине в кругах провинциального дворянства парфорсной охотой.[3] На улицах города стали устраиваться охотничьи потехи — травля собаками лисиц и зайцев, специально доставляемых для этой цели из окрестных лесов. Добиваясь еще большей популярности, Массарий в течение нескольких лет подряд выпускал на волю по десятку шапкинских крепостных. Слава о его «гуманности» гремела повсеместно. Вдруг Александр I именным предписанием запретил ему это делать, и тут обнаружилось, что ловкач-аристократ давал вольную лишь старикам, инвалидам, нетрудоспособным, чтобы освободиться от бездоходных ртов… Впрочем, это не уронило его в глазах нижегородских дворян.
Прославился еще Массарий своим мистицизмом и верой в вещие сны. Как зеницу ока, берег он фамильную драгоценность — часы-брегет, якобы приносившие смерть всякому владельцу в момент остановки механизма.
Однажды Массарий увидел во сне, что нашел клад за околицей шапкинской усадьбы. Немедленно согнал он крестьян, и рыли они землю две недели, погубив свой урожай. Этот эпизод послужил темой для нижегородских поговорок: «Массарий землю роет, а мужик волком воет», «Массарий землю взрыл и в яму урожай зарыл».
