Командир 8-го корпуса все время требовал от дивизии, чтобы меня поскорее откомандировали в Мункач. Наконец я освободился и выехал по месту назначения.
Неразбериха между тем царила и среди высшего военного руководства. В Мункаче мне сообщили, что 8-я дивизия находится в Унгваре. Пришлось ехать в Унгвар. Сразу же до приезде меня выругал за «опоздание» майор Фельдвари, но, узнав, что я привез ему из Сомбатхея письмо от его жены, он сменил гнев на милость и тотчас же провел меня к командиру дивизии, который поставил передо мной задачу немедленно выехать в части. Вернулся я только поздно вечером и сразу же доложил начальнику штаба и командиру о результатах своей поездки.
Командир и начштаба в первую очередь поинтересовались настроением солдат.
— На лицах ни солдат, ни офицеров выражения веселости я не заметил. Шепчутся о скором наступлении, и потому особого воодушевления у них нет. С саперными подразделениями необходимо очень много работать. Офицеры в большей части из запаса; знания у них очень ущербные, хорошо, когда в подразделении попадается хоть один кадровый унтер-офицер.
— Нами получен приказ начать наступление завтра на рассвете, — начал начальник штаба. — Командир бригады приказал привести бригаду в состояние боевой готовности. Время — ноль-ноль часов. Прошу вас, господин старший лейтенант, ночью объехать все местные дома терпимости и предупредить господ офицеров о том, чтобы они немедленно вернулись в свои подразделения.
В двух «господских заведениях» развлекались господа полковники, подполковники, майоры. Почти у каждого из них на коленях сидела женщина. Они пили шампанское, громко пели, танцевали. Время от времени офицер со своей дамой куда-то исчезал. Многие господа офицеры, знающие о предстоящем наступлении, пили за предстоящую победу. Разошлись офицеры только к полуночи.
Когда же я вернулся в штаб, начальник штаба встретил меня такими словами:
— Иди ложись спать, наступление отменяется.
«Повезло», — подумал я, так как только что имел возможность убедиться в «серьезности» приготовлений офицеров к наступлению.
Через несколько дней нашу дивизию снова перевели в Сомбатхей.
Премьер-министр Дарани в 1938 году провозгласил так называемую Дьёрскую программу. Уже в августе специальное соглашение правительства, по сути дела, окончательно похерило все статьи Трианонского мирного договора. Дальнейшее развитие армии шло уже в открытую по заранее разработанному пятиступенчатому плану под кодовыми названиями: «Элед 1», «Элед 2», «Хуба 1», «Хуба 2» и «Техетем».
