С указанным представлением о неразделённости тесно связана и даосская позиция относительно бессмертия – последний смысловой блок, раскрываемый Эволой в эссе. Барон ясно указывает на то, что любые попытки создания «эликсира бессмертия» или тому подобные устремления к безвременному существованию бренного физического тела являются позднейшими наслоениями и искажениями, а изначальный смысл даосского представления о бессмертии заключался в выработке ещё при жизни физического тела определённого отношения между индивидом и Дао, в ходе реализации которого он-подлинный оказывается незатронутым кризисными изменениями, происходящими с его материальной оболочкой (переход из «живого» в «умершее» состояние). Подобное понимание бессмертия также отсылает нас к доктринам жизни и смерти «мира Традиции», которые Эвола подробно разбирает в «Восстании против современного мира». Там итальянский мыслитель указывает на негарантированность личностного бессмертия (в противовес авраамическому представлению о повсеместном бессмертии души), на то, что в традиционном представлении это является результатом определённой внутренней работы на онтологическом и экзистенциальном планах. Эвола не рассматривает в «Даосизме» конкретные техники и практики, направленные на достижение этого результата, ограничившись общими указания ми на методики медитации и дыхательной практики[40]. Вместе с тем он неоднократно отмечает, что данная эзотерическая по своему характеру доктрина значительно отличается от различных спекуляций о «паранормальных возможностях», «воскрешении тела» и прочих фантастических и мистических представлений, указывая, напротив, на её естественный и традиционный характер.
По итогам рассмотрения размышлений Юлиуса Эволы о даосизме нам следует отметить, что в данном случае мы можем говорить, в первую очередь, о влиянии Дао дэ цзин на формирование мысли как Эволы-философа, так и хорошо знакомого нам Эволы-традиционалиста, что мыслитель сам признаёт в своей интеллектуальной автобиографии. Вместе с тем представляется, что влияние даосской философии на мысль Эволы несколько глубже, чем может показаться на первый взгляд – в рассуждениях барона о Дао мы можем отметить ряд вопросов, имеющих для итальянского мыслителя личное значение, к которым он неоднократно обращается на протяжении всей своей жизни, наполненной безостановочной рефлексией об абсолютном. Представления о духовном, сущностном, «трансцендентном» в традиционалистском смысле, которые Эвола усматривает в Дао дэ цзин, в высокой степени синергичны с данными им в образе «мира Традиции» в «Восстании современного мира», которые являются для барона вневременным идеалом подлинной гармонии, недостижимой в наше время. Вместе с тем индивидуальное устремление к постижению этого идеала, частным аспектам которого посвящено всё позднее творчество Эволы (в первую очередь, работа «Оседлать тигра»
