и утешали себя предположением, что делегацию, по-видимому, просто задержали русские, а потому вместе с ними они в Ригу и приедут. Надежда была слабая, однако мы твердо за нее держались. Об истинной же их участи я узнал лишь через месяц, и об этом стоит рассказать особо.
Делегация выехала из Риги 27 декабря почти в 11 часов утра. Ехали быстро, так что уже около 12 часов проехали Хинценберг и оттуда взяли курс на позиции Красной Армии. Взяли с собой несколько флагов парламентера и к тому же за Хинценбергом украсили автомобиль сосновыми ветками, обозначая свое намерение вступить в переговоры. Так и подъехали к первому русскому посту, там их остановили, обыскали, а затем позволили ехать дальше. Когда автомобиль проехал еще примерно 800 м, по нему открыли огонь. Переводчик тут же был смертельно ранен в шею. Беккер и член Центрального солдатского комитета были ранены. Водитель укрылся, а унтер-офицер Зимес выпрыгнул из машины назад и остался невредим. Затем русские прекратили огонь. Машину подогнали к позициям. Беккер поначалу считал, что ранен не тяжело, что это был лишь выстрел в бедро, так что с этим можно справиться. Обоих раненых доставили в помещение и попытались оказать им медицинскую помощь, а при этом выяснилось, что Беккер тяжело ранен в живот. Вечером 27 декабря он умер. Второй раненый выжил. Выживших членов делегации задержали и отпустили только в конце января. Машину русские оставили себе. Зимес, возвращаясь домой, проехал через Кёнигсберг, где к тому времени обосновался и я. Однако он меня не застал, так как я выехал на открытие Национального собрания в Веймар[175]. Он оставил письменный отчет, где излагались эти события. До переговоров, ради которых и направлялась делегация, так и не дошло.
Если бы я знал об этом уже при отъезде из Риги, само собой, не оставил бы там никакого представительства. Но ведь в начале декабря русские заявили, что не намерены препятствовать нашей работе в Риге по развитию двусторонних отношений. Если бы мы знали о судьбе нашей делегации, то сохранили бы для рейха полмиллиона, а людей, что были в ее составе, уберегли бы от насилия и многих тяжелых часов.
Около 11 часов мы сели в наши машины и выехали. Перед Двиной уже была большая толпа людей, собравшихся там, так как неподалеку были провиантские склады. Когда мы прокладывали себе путь через эту массу, нас узнали. Раздались крики и угрозы. А у каждого из нас был только пистолет в кармане. И все же в конце концов мы благополучно добрались до моста через реку. Неподалеку грянула пара выстрелов. Наш автомобиль быстро перебрался на другой берег. От Торенсберга мы еще раз оглянулись на город. В двух местах виден был красный свет от горящих домов. Мой заместитель Буркхард поднялся в машине и сказал: «Мы вынуждены уехать, но не мы это допустили. Однако когда-нибудь мы добьемся своего, и при этом будут мои сыновья». Затем поехали по большому военному шоссе в зимнюю ночь. На другом берегу через проходы в Егельских озерах протискивались вперед шеренги из красноармейцев.
