. Некоторым было выгодно считать, будто он куплен Англией, однако же подобные заявления довольно часто делаются, но редко доказываются.
Правительство новой республики было образовано из национального совета. От имени его и в иной манере вновь были высказаны мысли, которые легли в основу моих предложений еще в конце октября, причем и текст прокламации заметно перекликался с моим тогдашним проектом. Различные партии попытались согласовать свои требования. Планировалось, что в Народном совете будет сотня членов. Однако поначалу собрались лишь 70[112], ведь из отдаленных частей Курляндии и из Латгалии делегаты еще не прибыли или даже не вызывались. Социалистам было отведено около 20 мест, однако в правительство они не вошли. Кабинет состоял из Уллманна, ставшего премьером, Вальтера – министра внутренних дел, Германовски – министра финансов[113] и Залита[114] – военного министра, затем прибыли и некоторые другие назначенные министры. Однако из всех них личностью был только Вальтер – причем личностью в опалесцирующем свете. Будучи сначала социалистом, он затем отошел от партии, чтобы иметь возможность действовать легитимно. Сначала он был настроен прогермански, однако затем стал следовать антигерманскому курсу Уллманна, лишь бы стать министром и играть заметную роль. Это и было единственной отрадой его сердца. Внешним лоском он превосходил всех своих коллег. Он и стал оратором от министров. Я поначалу питал к нему известное доверие, ведь социалисты говорили мне, что Вальтер убеждений своих не менял, а предпринял чисто внешнюю смену политического фронта, как оппортунист, однако сердцем он по-прежнему социалист, причем настроенный дружественно к Германии. Вальтер принадлежал к числу тех людей, у которых никакой путеводной звезды в профессиональном плане нет, он жил лишь своей личностью. На самом деле он стремился к посту президента и охотно использовал бы возможность оттеснить Уллманна в тень. Так как теперь настроения латышской мелкой буржуазии и крестьян были направлены жестко против Германии, Вальтер при случае в самой оскорбительной манере позволял себе соответствующие выражения, чтобы отвлечь народную благосклонность от менее искушенного в ораторстве Уллманна. Однако что же мог этот двусмысленный писака по сравнению с настоящим крестьянином от сохи! Позднее его интриги стоили ему портфеля – теперь он посол в Риме.
О других министрах сказать особенно нечего. Министр финансов был полнейшим нулем, военный министр Залит – вечно желавший напиться скандалист. В поведении этих людей было много опереточного, только Уллманн являл собой солидную, прочную силу.
