, военное руководство внедрило в ее состав на важный пост этого человека, чтобы тот сохранил «преемственность политики». Я немало удивился, когда он стал передо мной говорить о свободе и правах народа. Антинародные черты в германской политике всегда были ему до глубины души чужды! Теперь же все должно стать иначе! Прежде всего, прусское избирательное право – «неприличное», как однажды назвал его Науман, хотя оно на самом деле еще хуже
[66]. Он критиковал в таких выражениях, что им охотно аплодировал бы даже Адольф Хоффманн
[67]. Я был просто поражен и уже начал подумывать – «Как можно ошибиться в человеке!» – и про себя даже попросил у него извинения, что я так плохо о нем думал. Но тут разговор внезапно принял совсем иной оборот. Мой собеседник прямо сказал: «Вы только что приехали в Прибалтику. Правительство именно вас поставит вести здесь дела. Я готов работать под вашим руководством и рад наконец быть проводником разумного политического курса».
Тогда эта загадка вполне разрешилась, и я записал себе на память: появился новый тип людей.
На следующий день я выехал в Либаву. До нее было примерно 150 км – но на эту дистанцию нам понадобилось 14 часов. Много раз мы долго, очень долго стояли на путях посреди темного курляндского хвойного леса. Читать мне было нечего, отчет свой в имперское ведомство я прочитал трижды и поправил все, что мог. От отчаяния я в конце концов стал сочинять сказку о мечтательном рыцаре и доброй фее. А в эти же часы по Германии пронеслась революция и свергла в Берлине старейшую из германских княжеских династий[68].
На вокзале Либавы меня ожидал лейтенант Майер, служивший при главе округа. В мирное время он был служащим в одной конторе, мы были раньше знакомы. Первым его вопросом было, что творится в Риге. Я не мог ему сообщить ничего особенного. Когда мы ехали в дрожках через Ганзейский мост, я заметил по обеим сторонам двойные посты с примкнутыми штыками и в застегнутых на ремень касках. На улице, по которой мы проезжали, было явно много патрулей. Лейтенант Майер заметил мое удивление и что-то сказал, однако между нами дул ветер с ледяной поземкой, так что все фразы лейтенанта развеяло в разные стороны, и я ничего не понял.
Глава округа барон Книгге ожидал меня в местной администрации к трапезе. Я был рад видеть этого радушного пожилого господина. Во время первой моей поездки я хорошо узнал его по приемам в его доме в ходе продолжительных поездок по округе. Его забота о подчиненных и бедняках из населения вверенного ему округа тут же расположила меня в его пользу. Когда я видел, как он ведет работу с жителями округа, то все время вспоминал о его коллеге Вебере из «Во времена французов» Ройтера
