Однако рассматривать события лишь с этой точки зрения было бы неверно. Они были отнюдь не социальной революцией, а представляли собой борьбу за уничтожение всего немецкого. Естественно, в планах латышей и эстонцев было представить изгнание немцев в качестве крупного акта социального освобождения, так же как и в намерения вражеских держав входило выставить их усилия по сокрушению нас как борьбу свободы против рабства, как противостояние культуры и варварства[242]. Однако будем ли мы честны и последовательны по отношению к самим себе, если в свою очередь станем воспринимать эту ложь враждебных нам стран в качестве несомненной истины?
Верить в те россказни, которые распространяли о балтийских немцах наши враги, могут лишь дети и глупцы![243] В данном случае дело было отнюдь не в акте социального освобождения, это был удар по немцам вообще!
И если мы взглянем на события именно в таком свете – стремления к национальному самоутверждению, – то признаем, что итогом германской политики на Востоке стала громадная, всемирно-исторического масштаба трагедия.
Ведь в данном случае был положен конец аж 700-летней борьбе. От Дуная и до Балтийского моря германство утратило все свои позиции, которых оно сумело добиться за пределами своих древних границ. Достойные лишь жалости остатки Австрии и оставшаяся в одиночестве Восточная Пруссия, обе страны – словно острова, окруженные враждебным потоком, вот и все, что напоминает о работе, ведшейся столетиями. Как же звенит до сих пор в ушах эхо этих веков! Как захлестывает нас клич, как отчаянно бьет он изнутри: это – наш народ, который так твердо прожил здесь свою жизнь! Еще не родившись, при этом присутствовали и мы. И нас бы не было, если они не были столь крепки, пока жили на свете.
Теперь же вся эта борьба пришла к концу, разве может это не потрясти нас? И неужто мы должны принимать на веру все то, что говорят наши враги, единодушно соглашаясь со всей той клеветой, что возводится на все труды, которые навсегда останутся деянием немцев? Это было бы равносильно тому, если бы мы позорили бы наших отцов и матерей.
Вероятно, эта книга попадет и в руки тех, кто лишь с согласием кивнет, увидев в ней резкие слова в адрес балтийских немцев. Что ж, пусть эти мысли найдут дорогу к сердцам и умам. Я желаю этого со всей серьезностью. Ведь я вовсе не думаю, что наш исход стал последним словом в мировой истории на Востоке. Восток нуждается в немцах, как немцы нуждаются в Востоке. И если только всей культуре «закатных земель» не предстоит гибель
