Альбус Дамблдор никогда не был гордым или тщеславным; он умел находить достоинства в каждом, каким бы незначительным и жалким тот ни казался, и я думаю, что ранние утраты наделили его огромной человечностью и состраданием. Я не могу выразить, как мне будет не хватать его дружбы, но моя потеря не сравнится с утратой магического мира. Вне всякого сомнения, он был самым вдохновляющим и любимым директором Хогвартса. Он умер так, как и жил: всегда работая ради высшего блага, и до последнего вздоха всё так же готовый протянуть руку маленькому мальчику с драконьей оспой, как и в тот день, когда мы впервые встретились.
Гарри закончил читать, но продолжал смотреть на фотографию рядом с некрологом. У Дамблдора была всё та же добрая знакомая улыбка, но он так смотрел поверх своих очков-полумесяцев, что казалось, будто даже с газетного листа он видит Гарри насквозь, и печаль смешалась в нём с чувством унижения.
Он думал, что хорошо знал Дамблдора, но, прочитав этот некролог, вынужден был признать, что почти ничего о нём не знал. Он никогда не представлял Дамблдора ребёнком или подростком, будто тот сразу появился на свет таким, каким знал его Гарри - почтенным седовласым стариком. Вообразить Дамблдора подростком казалось просто странно, так же как попытаться представить себе глупую Гермиону или дружелюбного Взрывохвостого Крутона.
Ему никогда не приходило в голову спросить Дамблдора о его прошлом. Разумеется, это могло бы показаться странным, даже дерзким, но ведь, в конце концов, было общеизвестно, что Дамблдор принимал участие в той легендарной дуэли с Гриндельвальдом, а Гарри даже не подумал спросить ни о том, как это было, ни о других его знаменитых достижениях. Нет, они всегда обсуждали Гарри — прошлое Гарри, будущее Гарри, планы Гарри… и теперь, несмотря на то, что его собственное будущее было таким опасным и неопределённым, Гарри казалось, что, не попросив Дамблдора рассказать о себе побольше, он упустил уникальную возможность. И неважно, что единственный личный вопрос, который Гарри задал своему директору, стал единственным, на который Дамблдор, похоже, ответил неискренне.
— Что вы видите, когда смотрите в Зеркало?
— Я? Я вижу в своей руке пару толстых шерстяных носков.
После нескольких минут раздумий, Гарри вырвал некролог из "Пророка", аккуратно сложил его и вложил в первый том «Практической Защитной Магии и Её Использования Против Тёмных Искусств». Затем он бросил оставшуюся газету на гору мусора и повернулся лицом к комнате. Здесь стало гораздо опрятнее. Единственное, что оставалось не на месте — сегодняшний номер «Ежедневного Пророка», всё ещё валявшийся на кровати, а на нём — осколок разбитого зеркала.
