В павильоне рядом – списки захороненных, там же книга записей.
Вот уже сколько лет, проезжая мимо, я мысленно чтил тех, кто здесь похоронен. А теперь впервые стою здесь, и невозможно передать словами ощущение величия и покоя, исходящее от этого места. Огромная благодарность тем, кто ухаживает за этими захоронениями! Будь моя воля, я бы оборудовал здесь источник, чтобы свежая, чистая, живительная вода, не иссякая, текла и журчала в знак того, что Страстные пятницы в нашей жизни никогда не бывают последним словом.
Рядом с книгой записей – выпуски бюллетеня «Австрийского Черного Креста», добровольного объединения по уходу за воинскими захоронениями, ратующего на своем интернет-сайте за «примирение над могилами».
Я тоже был военнопленным, сперва под Бородином, потом в Москве, и я скорблю здесь о советских солдатах, но и о многих моих товарищах, погибших в плену.
Не случайно я пришел сюда в Страстную пятницу.
Во время прогулки с собакой меня привел сюда случай.
Мой отец был здесь
Мы здесь благодаря интернету
Почему это называется Русским кладбищем, когда здесь и сербы лежат?
my father was here
počivaite v miru
I visited here as my grandpa…
С глубокой благодарностью и скорбью
à la mémoire du mon grand-père[52]
Книга записей лежит здесь уже три года. Дети и внуки военнопленных наведываются сюда до сих пор – а вернее, лишь с недавних пор. Ади, рожденный во время войны под именем Адольф, ухаживает за этим кладбищем, он сотворил здесь прямо-таки идиллию, словно образцовой сохранностью могил хочет искупить сомнительность своего имени.
Again we returned to this hallowed site and we are glad to see the entries of so many visitors. We escaped Hitler’s Holocaust in 1939 but lost all our relatives in Poland. We hope for peace[53].
Мы думаем здесь о несчастных советских военнопленных, но и о моем первом муже, который без вести в Сталинграде…
Эта запись сделана 24.07.2010. Шестьдесят семь лет спустя после Сталинградской битвы эта женщина пишет «без вести в Сталинграде», как-будто официальное уведомление о муже получила только вчера, словно еще есть надежда…
Мой дедушка родился в Ровно, что означает плоскую местность, что-то вроде равнины. Всюду – в Ровно, в Киеве, на Западной Украине – он работал в сельском хозяйстве. Хотя незадолго до войны он занимал довольно высокий пост, никаких документов не сохранилось и о деятельности его никто ничего определенного сообщить не мог. Мне оказался доступен лишь его плен, он был засвидетельствован, доказуем и раскрывался передо мной в ходе поездок, во время прогулок вокруг Шталага, в пленительных странствиях по полям, по сельским просторам, ведь дедушка трудился на сельскохозяйственном поприще, где, как не на сельской ниве, мне его отыскать?
