Мужчина неумело дергал вожжи, погоняя без того резво идущую лошадь. Вид у него был мрачный, решительный. В каждом жесте чувствовалась сила, резкость, военная выправка. Полушубок был подогнан по фигуре, перетянут широким командирским ремнем. «Кадровый, — решил Володя. — Какой леший занес его в милицию?» На повороте сани резко накренились, и девушка чуть не выпала в снег. Володя успел схватить ее за руку.
— Давайте вожжи, — обратился он к мужчине. — У меня, может, лучше получится.
Тот только зло мотнул головой и еще сильней дернул вожжами. Девушка чуть улыбнулась.
— Характерец однако… — вслух проворчал Володя, смущаясь от этой улыбки.
— Сиди! — простуженным басом огрызнулся возница. — А то прямой наводкой на дорогу вышибу. Пойдешь пехотой.
— Н-да… — ухмыльнулся Володя. — Зла артиллерия. Только лошадь — не пушка. Видать, из корпусной, на механической тяге?
— А ты откуда знаешь?
— Так как же… С лошадкой на вы обращаешься — сразу видно, что не из полковой.
— Фронтовик? Где ранило?
— На Брянском.
— А-а… — голос следователя подобрел. — На тогда эти собачьи лямки. — Он протянул Володе вожжи. — Тебе, видать, привычней. Пехота?
— Нет. Сначала инженерные, потом артиллерийская разведка.
— Ха! — Следователь подал сильную руку. — Тогда давай знакомиться. Стародубцев. Капитан Стародубцев.
Володя ослабил вожжи, подвинулся ближе.
— Нечего ее понукать. Лошадь дорогу лучше нас с тобой знает.
Завязался разговор о фронтовых делах, отступлении, немецких танках, госпиталях и всяких прочих солдатских разностях. Девушка молча слушала их неторопливую беседу и изредка с любопытством косилась на Володю карим лучистым глазом. Под этими взглядами тот — конфузился. Стародубцев это заметил.
— Э-э… лейтенант… Ты что-то того!
— Чего того?
— Да так. Окрутят тебя в твоей деревне в два счета. Шесть месяцев — срок вполне достаточный. Оженят, как пить дать.
— Ну, скажешь… — промямлил Володя и поглядел на девушку.
— А здесь у тебя ничего не выгорит. Ты тут всякие пристрелки брось, — заметил и этот взгляд Стародубцев. — Надежда Сергеевна девушка серьезная. Шуруй в своей деревне, а здесь брось! — Капитан пригрозил Володе увесистым кулаком. — Ишь раскраснелся!
Володя совсем растерялся: не то сердиться на капитана, не то смеяться… Ему стало немного легче только тогда, когда заметил, что Задорина тоже смущена.
— Ты не очень-то, капитан…
— А что мне юлить. Я, брат, прямой наводкой.
Капитан был начисто лишен дипломатических способностей, с ним лучше было не связываться. Испытывая неловкость от затянувшегося молчания, Володя заговорил о другом:
