– Да, доктор. Это объясняет обилие крови. – Ее голос был тверже, чем у него.
Он убрал бинт, зажал мизинцем левой руки кровоточащий сосуд, снова промыл рану. Потом правой рукой прошил сосуд и завязал нить, снова промыл. Грязь и затекшая кровь запачкали ее щеку, затекли в уши и в волосы. Он снова промыл рану, на этот раз антисептиком. Теперь он осторожно пальпировал вокруг, пытаясь определить, есть ли трещина. Она дернулась.
– Кокаин.
Жмудовский подал ему шприц.
– Что там? – спросила она.
– Кость цела, кажется. Слава богу. Я сейчас проверю глазное яблоко.
Он медленно раздвинул ей веки. Никогда он не видел ее глаза так близко. Лопнувший сосуд на роговице затопил белок ярко-алым веером. На этом фоне серая радужка, казалось, была оторочена зеленым, усыпана золотыми искрами. Он видел, как сокращается зрачок, когда она на него смотрит.
– Глаз видит? – спросил он.
Она кивнула.
Он промыл глаз, закапал атропин, чтобы предотвратить образование спаек, и дал глазу снова закрыться. Рана опять кровоточила, но теперь уже не так сильно. Он приложил еще одну примочку, бережно прижал и продолжал держать. Впервые с того момента, как звук свистка пронзил неф, он позволил себе дышать глубоко, медленно. Снова взглянул на рисунок Хорвата. Потом опять на Маргарету. Она сейчас казалась гораздо меньше, чем когда мчалась по церкви. Под золотистым ежиком виднелась бледная кожа.
– Вы подготовились, – сказал он.
– Вы о чем?
– Волосы, остриженные. – Ему было неловко, что он заметил.
Она слегка улыбнулась и тут же поморщилась.
– Может быть, теперь он чувствует, как Она ползет в его чулках по дороге в Станиславов.
– Аминь, – сказал Жмудовский.
Люциуш убрал бинт, чтобы проверить кровотечение. Прекратилось.
– Гипертоническую повязку, – сказал он Жмудовскому.
– Нет, – сказала Маргарета. – Зашейте.
Он повернулся к ней, держа в руке смоченный кусок ваты.
– Рана грязная, вы знаете порядок действий. В покое рана затянется сама. Если только вы не изобрели новый способ излечения инфекций. Мы можем попробовать наложить вторичный шов, после того как сформируется грануляционная ткань.
– При всем уважении, пан доктор лейтенант. Мне придется провести в постели несколько дней.
– А если вы будете ходить, рана не заживет. Мы справимся. Вам надо отдохнуть.
– Но я не хочу отдыхать. Я хочу, чтоб вы зашили рану, она не инфицируется. Обещаю.
– Обещаете!
– Я сама могу зашить с зеркалом.
Люциуш отвел глаза и сжал челюсти, как будто пытаясь показать ей свое неодобрение, потом повернулся и снова дотронулся до раны. Он пытался оценить увиденное. Сейчас рана выглядела розовее, чище, не было больше крови и грязи. Он поднял руки: сдаюсь, вы победили.
