Они поспешили туда; солдат лежал на спине, дышал спокойно. Веки прикрыты, но на этот раз не зажмурены.
– Он заговорил, – сказал Жмудовский.
Они склонились над пациентом. И снова раздался шепот, очень тихий.
– Не понимаю, – сказал Люциуш.
– Szomjas vagyok, – сказала Маргарета. – Это по-венгерски: «Я хочу пить».
Из кухни принесли миску супа.
Солдат позволил Маргарете накормить его, открывая рот навстречу каждой ложке. Руки его оставались неподвижны. Он не смотрел ни на Маргарету, ни на Люциуша и Жмудовского, которые сидели на корточках у его постели, оба совершенно потрясенные, как будто им не доводилось видеть ничего более невероятного, чем солдат, поедающий суп.
Эффект продлился до середины дня.
Потом все началось снова: напряженное тело, покачивания взад-вперед. То же ритмичное гудение. Люциуш достал из кармана шинели флакон веронала и вытряс на ладонь еще две таблетки. На этот раз он засунул их глубоко за щеку солдату.
И снова через час он застал его в сидячем положении – тот разглядывал собственные руки, лежащие на коленях.
– Солдат? – окликнула его Маргарета.
Она дотронулась до его плеча. Он дернулся, но Маргарета не отняла руки, и он не отодвинулся. Она что-то спросила по-венгерски, Люциуш не понял что.
В ответ прозвучал шепот.
Маргарета снова заговорила на неуверенном венгерском, взглядывая на Люциуша, как будто не в силах одна совладать с этим чудом пробуждения. И снова солдат ответил, теперь чуть громче, иногда спотыкаясь на отдельных словах.
Наконец, после паузы, которая показалась Люциушу очень долгой, она сказала:
– Это сержант Йожеф Хoрват, доктор. Венгр, из Будапешта. Он думает, что сейчас октябрь и он находится в своем гарнизоне в Венгрии. Ждет, что за ним придет мать. Это все, что я смогла из него вытянуть. Вы же слышите, он заикается.
Заикание. Люциуш как будто снова почувствовал на языке металл цунгенаппарата.
Он взглянул на Маргарету:
– Вы спросили, что произошло перед тем, как он попал сюда?
Она наклонилась над солдатом и заговорила.
Они ждали долго, но на этот раз солдат уставился в пространство и не ответил.
Они стали давать веронал дважды в день, рано утром и на вечернем обходе. Они не хотели ждать, когда вернутся раскачивание, стоны и напряжение тела. Если раньше Люциуш боялся, что солдат умрет раньше, чем до них доберется эвакуационный наряд, то теперь он, наоборот, боялся, что солдата заберут раньше, чем удастся его вылечить. Увезут по холоду в полевой госпиталь второго уровня, где рыскают конвойные офицеры, забирающие раненых обратно на фронт. Или хуже того, в Вену, в Будапешт. К специалистам с их электричеством и шариками Мукка.
