– У вас тоже была сестренка? Ее звали Евой?
Григорий Львович медленно покачал головой:
– Никогда прежде не слышал. Ева… Может, умерла в раннем возрасте, как и их первенец?
Соня опустила голову. Сочувствие и любопытство, встав по обе стороны, рвали на части. Сочувствие и воспитание призывали молчать, а любопытство подбрасывало новые вопросы. Сердце сжималось от жалости при взгляде на бедного учителя, растерянного, бледного, запутавшегося в глубинах детской памяти и страшно пугающегося призраков, которые все норовили выскочить из темных углов, накинуть петлю, нож или запустить когтистую лапу в горло. Но ум требовал ответов и настаивал, что без них сердцу не станет покойно.
– А почему фотокарточка датирована 1882 годом? – не выдержала Соня, приняв сторону разумного любопытства.
Прежде чем она произнесла вопрос вслух, загадка не казалась такой дикой и устрашающей. Она и не усмотрела в ней никаких математических тайн, мозг не сразу высчитал такое с виду простое и ясное уравнение.
– Вам здесь не может быть шесть лет.
– Почем вы знаете? – Данилов опять стал нервничать, предчувствуя недоброе.
– Вы родились в 1876-м. Это все знают, Григорий Львович.
– Я и забыл, что мой диагноз до сих будоражит умы, даже столь незрелые, как ваш и ваших подружек.
Соня проглотила шпильку.
– Вам было на этом фото шесть лет? – с недоверием переспросила она.
– Мне было на этом фото шесть лет. Да! – вспылил Данилов. И Соня инстинктивно сжалась. – Этот шестилетний младенец в кружевах с пухлыми щеками и розовыми губами, который только-только отпустил материнскую грудь, – очевидно я. Я! Вы это хотели уточнить?
– Что-то не складывается… – Соня нахмурилась, хлопая глазами, стараясь предположить причину такого странного разрыва в датах. Вынув раненую руку из смятого канотье и закусив основание большого пальца там, где зигзагом шла тонкая линия пореза, она опустила голову к карточке, принявшись пристально разглядывать ее. Она искала разницу в возрасте. Но дети были совершенно идентичны: два пухлощеких кругляша, здоровеньких и довольных. – Получается, вашей сестре тоже шесть лет?
– Почему вы так решили? У нее, может быть, абсолютно нормальный, соответствующий здоровому малышу возраст.
– Но вы же совершенно одинаковые! – Соня оторвала губы от руки и скривилась в усмешке.
Данилов подтянул альбом к себе, как обиженный ребенок, и, не ответив, стал вынимать одну фотографию за другой и глядеть на их оборотные стороны. Соня погрузилась в размышления.
