— Не поверишь — Гловер, — открыв дверь в ванную, ответил Антон.
— Так он же, вроде, исчез, — сказала Анюта.
— Оказывается, нет, — произнес Антон. — Вот посылочку принес. Только никому не говори.
— Странно: Гловер — и посылка, — сказала Анюта. — От кого, кстати?
— Непонятно, — ответил Антон. — Но фирма-отправитель старинная, надежная: Алиэкспресс. Вскрываем?
— Посылка тяжелая? — уточнила Анюта. — Тикает?
— Нет.
— Не забудь, что официально Гловер — враг, — напомнила Анюты, выходя из ванной. — Я бы отдала на проверку.
Антон промолчал, он знал, что посылка от Гуды и что она никогда не станет ему вредить, но не будешь же об этом говорить любимой женщине, потому что прозвучит двусмысленно. Вместо этого он произнес:
— Гловер сказал, что мы теперь в одной лодке. Извини, дорогая, но как командир корабля я вынужден просить тебя, ну, что ли, хотя бы отвернуться, пока я, стало быть, вскрываю посылку.
Анюта фыркнула и ушла в комнату, громко захлопнув за собой дверь.
Осёл ты, сказал он себе. Дубина стоеросовая. Надо было спрятать посылку-то и что-нибудь наврать про соседа. А то: Гловер, Алиэкспресс. Выкручивайся теперь с этим Китаем, в смысле — с Гудой…
В посылке лежал завернутый в пупырчатую пленку белый шарик размером с грецкий орех.
Антон вынул его, шарик был легкий и гладкий, на нем не было ни выступов, ни надписей. Пробуя на прочность, он слегка сдавил его пальцами, и тут же шарик засветился изнутри, на его поверхности появилось малюсенькое лицо Гуды.
— Привет, — сказала Гуда. — Ты один? Поговорим?
— Только потише, — попросил Антон. — Сама понимаешь.
— Понимаю. Будешь слышать только ты. Изображение тоже уберу…
Разговор длился минут десять, после чего Гуда отключилась. Сделано это было очень кстати, потому что в комнату заглянула Анюта.
— Показалось, что ты меня зовешь, — сказала Анюта, обшаривая глазами комнату. — Что у тебя в кулаке?
— Шарик для пинг-понга, — ответил Антон, разжимая кулак.
— Гловер принес шарик для пинг-понга? — уточнила Анюта. — С чего бы вдруг? Ладно, извини, у каждого свои причуды. Может, просто соскучился. Или дал понять, что жив-здоров. Извини, Антошка, стало как-то тревожно. Ты мне никогда не врал.
Она посмотрела ему в глаза, он спокойно выдержал взгляд, даже улыбнулся.
— Давай, наверное, спасть, — сказал Антон. — Завтра утром нам нужно быть на «Архимеде»…
Спал он плохо, сопел, ворочался, мешая Анюте, потом встал и перешел на диван в соседнюю комнату, но и здесь одолевали беспокойные мысли. Наконец, уснул, а утром, как ни странно, встал свежий, бодрый, готовый к труду и обороне.
