— Тогда вперед! — взяв Ветрова под руку, улыбнулась Наташа.
— Не огорчайтесь, Наташа, — сказал он, когда они прошли метров тридцать, — в Стамбуле вы наверстаете упущенное.
— Что вы имеете в виду? — удивленно взглянула на него девушка, поскольку его слова прозвучали двусмысленно.
— Храмы, конечно! — поспешил пояснить Ветров. — Там их больше, чем где бы то ни было! И один прекраснее другого…
— Но Святая София, надеюсь, вне конкуренции?
— Конечно, — кивнул головой Ветров, сворачивая с асфальтовой дорожки на проселочную, усыпанную мелкой галькой.
— А вы сами видели ее? — спросила Наташа.
— Да.
— Тогда расскажите мне о ней!
— Это бесполезно! — рассмеялся Ветров. — Проще, наверное, описать радугу или северное сияние! Тем более что вы сами через пару дней увидите эту церковь. А я лучше расскажу вам легенду о создании Святой Софии. Хотите?
— Конечно!
— Святую Софию построил Юстиниан, — начал Ветров, — пожелав таким образом не только увековечить себя в истории, но и затмить этим собором все созданное до него. О том, какой должна быть церковь, императору во сне рассказал ангел. Строил Юстиниан свою Святую Софию целых шесть лет. И в конце концов достроился до того, что решил вымостить в ней пол золотыми плитами. И его едва удалось отговорить от этой затеи. Ведь денег в казне к тому времени почти не оставалось, и даже чиновникам перестали платить жалованье. Но и без золотого пола в церкви было на что посмотреть! И когда сам Юстиниан вошел в храм в день его освящения, он, изумленный увиденным, воскликнул: «Соломон! Я превзошел тебя!» Ну а в том, насколько император был прав, — закончил свой рассказ Ветров, — вы скоро убедитесь сами…
По пыльной белой дороге они взошли на довольно высокую гору, где и находился храм Афродиты. Их взорам представилось несколько полуразрушенных мраморных колонн, обвитых плющом и дикими розами, и две такие же полуразрушенные стены, по которым шныряли изумрудно-зеленые ящерицы.
И глядя на царившее сейчас запустение, было даже трудно представить, что когда-то здесь лилось вино и пелись песни во славу жизни…
«Все пройдет» — было написано на перстне царя Соломона. И мудрый царь был прав. Все, что имеет на этом свете рождение, рано или поздно превращается в тлен. «Всему, — как вторил Соломону не менее мудрый Экклезиаст, — свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать, время насаждать, и время вырывать посаженное…»
Все так. Сначала исчезли веселые эллины, потом постепенно с лица земли сходят построенные ими храмы. А рано или поздно наступит и тот день, когда и сама Земля навсегда уйдет в небытие, ибо ни-что не вечно под луной…
