— Ну а если так, — впервые разлил коньяк сам Кесарев, — то давай обмоем нашу договоренность! За удачу!
— За удачу, Толя!
Бестужев поднял налитую рюмку и выпил.
Надо заметить, что совесть Беса не мучила. Ведь он не только вернул брату душевное равновесие, без которого не может быть нормального существования, но и обеспечил его хорошей работой. Кроме того, он оставлял за ним и право выхода из дела, если оно в конечном счете не будет вытанцовываться. Ведь верность верностью, но те волки, с которыми теперь придется общаться Бестужеву, даже отдаленно не напоминали щенка-араба с его фальшивыми долларами…
А потом он может и вообще не втягивать Владимира в свои дела. Ими в «филиалах» будет кому заниматься.
И Кесарев вдруг подумал о том, что, действительно, худа без добра не бывает. Ведь если бы он прибыл в Москву безо всяких приключений, то наверняка уже ходил бы «под кем-нибудь». А все крупные авторитеты, так или иначе, были под колпаком у Петровки.
Теперь же, создавая свое собственное «дело», он как бы находился в тени. И это было очень важно.
Ведь работай он на того же Креста, он был бы обязан сразу отдать предложенное Смоленским «дело» на «общак». Да и не было бы тогда никакого «дела». Поскольку Игорь Аркадьевич поставил непременным условием их будущей работы полную независимость от кого бы то ни было.
Все помыслы Кесарева были теперь направлены на Смоленского и его синдикат. И он уже всерьез подумывал о том, почему бы ему и самому не стать российским Эскобаром…
— Теперь ты мне не просто брат, — отвлек Кесарева от его мыслей голос Бестужева, который снова разливал коньяк, — а еще и мой крестный брат! Давай выпьем за это!
— Крестный брат? — задумчиво переспросил Кесарев, поднимая очередную рюмку коньяка и думая о том, насколько Владимир, сам не подозревая того, близок к истине. — Что ж, это ты здорово сказал, Володя! Крестные братья! Звучит, а?
— Еще как! — довольно улыбнулся Бестужев, с удовлетворением чувствовавший, как все его недавние тревоги и страхи уходят далеко, чтобы, как он надеялся, никогда не возвращаться…
Да и выпитый уже в приличном количестве коньяк в значительной степени подогревал его уверенность.
— Ну, тогда за крестных братьев! — поднял рюмку Кесарев.
