Целый вечер расспрашивала она Володю о жизни в Сибири, об отце и о новой матери, заменившей ему родную…
Когда мальчик ушел, Анатолий сразу же поинтересовался, кто он и почему его визит и письмо так взволновали мать. Не желая травмировать сына, та сочинила душещипательную историю о некоем благодетеле из Сибири, который очень помог им в послевоенные годы. И вот теперь этот благодетель умер…
Интуитивно чувствуя неправду, Анатолий ни о чем больше не расспрашивал, но поверить не поверил.
Правду он узнал уже после первого срока, когда мать сразил второй инфаркт. Роясь в документах, он неожиданно наткнулся на то самое письмо, которое несколько лет назад принес в их дом Володя из Сибири. И сразу же все понял. Но мать волновать расспросами не стал. Та сама рассказала сыну все. Как на духу. Да, собственно, так оно и было, поскольку через неделю она умерла.
И впервые как братья они встретились на похоронах матери. Владимир к этому времени уже был студентом филологического факультета МГУ, а Анатолий соврал что-то про геологов. Говорить правду он не захотел.
Между ними установились теплые, дружеские отношения, на которые трагическая история их родителей накладывала особый отпечаток. И хотя виделись они в общем-то считанные разы, тем не менее знали, что у каждого есть, по крайней мере, еще одна родственная душа.
И сейчас оба были по-настоящему рады встрече. Особенно Бестужев, которому было действительно плохо…
Со свойственной ему проницательностью Кесарев видел, что брат, несмотря на всю свою веселость, чем-то сильно озабочен, и в конце концов спросил:
— У тебя что-то не так, Володя?
— Да как тебе сказать, — неопределенно пожал тот плечами.
— А так и скажи, — улыбнулся Кесарев, — может, чем и помогу!
— Да как ты мне поможешь? — махнул рукой Бестужев и тут же рассказал брату историю с долларами.
Его грустный рассказ подействовал на Кесарева самым неожиданным образом. Вместо ожидаемого сочувствия Бестужев услышал… громкий смех.
— Ну, молодцы мужики! Ничего не скажешь, молодцы! — наконец, отсмеявшись, произнес он.
— Попались бы мне сейчас эти молодцы, я бы их, сволочей, искалечил! — зло сказал Бестужев.
— А за что, Володя? — совершенно серьезно вдруг спросил Кесарев. — За то, что они обманули вас? Так ведь это их работа! Ведь и вы тоже подставили каких-то инвалидов! Или я ошибаюсь?
— Не ошибаешься, — махнул рукой Бестужев. — Все правильно! Вор у вора дубинку украл… Да что теперь говорить! — потянулся он снова к бутылке. — Но двадцать четыре тысячи долларов есть двадцать четыре тысячи, Толя… Все равно жалко…
