— Что случилось, Володя?
…Потом они долго молчали. И им обоим было стыдно и неприятно смотреть на роскошный стол с остатками пиршества.
Русские пословицы в большинстве своем точны и умны. И удивительны. Тем, что их придумал именно русский народ.
Ну, кто у нас семь раз меряет и только потом отрезает? Куда чаще русский человек сначала семь раз отрежет и только потом начнет мерить. Если, конечно, вообще начнет…
А кто из нас не плевал в тот самый колодец, к которому рано или поздно приходим напиться? Плевали! И еще как! Но… напивались. Ведь повинную голову меч не сечет!
Однако все это меркнет перед «кто не работает, тот не ест»! Вот уж хватили так хватили! Вроде и не русские люди сочиняли…
То ли дело: «от трудов праведных не наживешь палат каменных». В самый раз… Так за двенадцать веков никто и не нажил.
Да если бы только каменных! Сейчас и деревянных и даже картонных не наживешь. Картон-то нынче дорог!
Ну и, само собой понятно, «бедность не по-рок»… Какой там, к черту, порок! Несчастье… и даже, как утверждают в том же народе, большое свинство…
Но вот с перлом русского устного творчества, утверждающим, что «пришла беда — открывай ворота», нельзя не согласиться. Действительно, так… И похоже, что все двери на Руси как открыли со времен Рюрика, так до сих пор и не закрывают. А зачем? Все равно открывать придется.
В справедливости этого изречения Бестужев убедился на следующий же день. Когда пришел на работу. Как выяснилось, в последний раз.
То, о неотвратимости чего постоянно говорили в редакции, свершилось. «Русская культура» прекратила свое и без того жалкое существование.
Бумаги у них, видите ли, дешевой нет! А почему нет? Ведь это только осетрины не бывает второй свежести, а дешевая бумага в стране, сплошь покрытой лесами, всегда есть! Или уж, во всяком случае, должна быть. Но — нету…
— Слушай, Глеб, — взглянул на главного редактора Бестужев, — может, еще раз сходишь в Госкомиздат!
Ничего не ответил главный. Только открыл «дипломат» и извлек из него самую что ни на есть обыкновенную бутылку водки и завернутые в целлофан бутерброды. И Бестужев, понявший, что ни в какой Госкомиздат Глеб не пойдет, отправился за стаканами.
Выпитой с горя бутылкой, понятно, не обошлись. Да и где это видано, чтобы журналисты, пусть уже бывшие, обходились одной бутылкой водки? Особенно если их четверо…
Закончили, опять же понятно, вечером. Правда, водка почти не брала Бестужева. Слишком велико было полученное накануне нервное потрясение. И домой он вернулся в общем-то в норме. А на свое сообщение о гибели «Русской культуры» услышал от Анны именно то, что почему-то и думал услышать:
