«Перестроили»…
Пройдя от метро до входа в парк, он не встретил ни одного знакомого. А бывало, только и слышал: «Привет, Толя! Здравствуй, Толик! Салют, Бес!»
И странное дело! Он, считавший Сокольники своим вторым домом, вдруг почувствовал себя в них совершенно чужим и никому не нужным! Даже в проклятой Мордве он никогда не испытывал того щемящего чувства одиночества, какое вдруг охватило его сейчас. Откуда оно шло? Трудно сказать…
Крест сидел на террасе. Но когда Кесарев попытался было туда войти, ему преградили дорогу двое здоровенных парней.
— Далеко, приятель? — угрожающе-вежливо уставился на него рыжий детина с могучей шеей борца и с расплющенными ушами.
— К Кресту, — холодно ответил Кесарев, глядя детине в переносицу.
— А зачем?
— Слушай, баклан, — уже зло произнес Кесарев, — не представляйся идиотом, ты и так им являешься! Я — Бес!
Но его некогда громкое имя не произвело на охранников ни малейшего впечатления. Ну, Бес так Бес! Подумаешь, невидаль какая!
— Может, врезать ему? — посмотрел рыжий на приятеля. — Тоже мне…
Договорить он не успел. Кесарев коротким ударом в печень посадил верзилу на пол и, быстро сунув руку в карман куртки, в упор посмотрел на второго мордоворота.
— Свали с дороги, сучонок!
Он шел напролом. Поскольку был уверен, что подобной увертюрой Крест хотел сразу же поставить его на место.
И пока парень тяжело раздумывал, что ему делать, не сводя настороженного и теперь уже испуганного взгляда с правой руки Кесарева, к ним подошел Юра Граф.
— Что за базар, Толя? — улыбаясь, протянул он Кесареву руку.
— Учу вежливости ваших шестерок! — холодно ответил тот.
Небрежным, воистину графским движением руки Юра сделал детине знак успокоиться, и тот сразу же склонился над все еще сидящим на полу товарищем.
— Извини, Толя, — насмешливо сказал Граф, — почти полная смена караула.
Но его взгляд сказал Бесу куда больше.
Они никогда не клялись друг другу в любви. Тем не менее отношения между ними всегда были дружескими. И наверное, поэтому Граф шепнул ему по дороге к столику, за которым восседал Крест:
— Не лезь на рожон…
И Бес слегка кивнул.
— Боже мой, какие лица! — услышал он в следующее мгновение низкий голос Креста и увидел его улыбающееся лицо, на котором застыло ранее не свойственное ему выражение надменности. — Садись, Толя! С прибытием в столицу!
— Здравствуй, Олег! — пожал Кесарев протянутую руку, быстро окинув взглядом окружение Креста.
Сплошь незнакомые лица, и на большинстве — ни приветливости, ни почтения, ни даже интереса к весьма известному сравнительно недавно в их кругах человеку.
