Если же называть вещи своими именами, то это была очень тяжелая ритуальная музыка для человека твердых устоев и незыблемой воли, и разобраться в ней было сложно даже профессионалам.
Однако Конфуция подобные трудности не пугали. Целыми часами он вслушиваться в музыку и с невероятным упорством учился петь песни поэтического канона чжоусцев под аккомпанемент, предписанный древними правилами.
Те же самые музыканты учили его, как незаметным движением пальцев извлекать такие же утонченные и неуловимые для неискушенного слушателя звуки, каковые сопровождали творческие превращения Великого Пути мироздания.
Благородный муж в душе безмятежен. Низкий человек всегда озабочен
Знающему далеко до любящего, Любящему далеко до радостного
Благородный муж ни от кого не ожидает обмана, но когда его обманывают, он первый замечает это
Очень скорое Конфуций убедился в том, что именно такая музыка возвышала и облагораживала характер человека, успокаивала страсти и давала истинное наслаждение.
Если верить некоторым источникам, то он даже посетил княжество Кин, где жил знаменитый музыкант Сианг.
Там Конфуций хотел окончательно усовершенствоваться в музыке, на которую он смотрел как на один из драгоценнейших даров неба человеку.
Всю музыкальную премудрость Конфуций постиг всего за две недели, из чего можно сделать вывод, что музыкальные требования того времени были не слишком обширны и сложны.
Чем больше Конфуций слушал старую музыку, тем больше осозновал, что именно такая музыка воспитывает в человеке сдержанность и очищают душу от всего низменного и суетного.
Более того, благодаря музыке, он еще больше проникся к той самой золотой старине, о которой столько слышал и читал.
Оно и понятно! Ведь теперь он еще и слышал ее.
И настал день, когда он совершенно искреннее смог сказать:
— Никогда не представлял себе, что музыка может пробудить во мне такое…
Особенно Конфуций полюбил семиструнную цитру, которая с его легкой руки стала классическим музыкальным инструментом ученых мужей Китая.
Более того, он стал брать уроки игры на цитре у лучшего столичного музыканта, старого Ши Сяна.
Целыми днями он сидел со своей цитрой, выполняя задания учителя и постигая все премудрости этого инструмента.
В один прекрасный день он выучил очередной урок и почувствовал необычайный даже для него прилив энергии.
Он поспешил к учителю.
— Я знаю, — сказал он, — кто был человек, сочинивший этот напев. Это был муж смуглолицый и высокий, прямо-таки величественный! Его взор устремлялся в недостижимые дали, его дух обнимал все пределы небес. Таким мог быть только достопочтенный Вэнь-ван, основоположник дома Чжоу!
