— Короче, — сказал Гринго, — у меня большие планы на ночь.
— Желаю удачи. С нетерпением жду рассказа о подвигах. А я, пожалуй, пропущу пару бокальчиков и пойду спать.
— Хочешь, сделаем ставки?
— Нет уж, сержант. У меня хватает ума не играть с тобой в азартные игры.
Детектив-инспектор Финтан О’Рурк стоял у входа в отель «Берлингтон», кутаясь в пальто. Мужчина и женщина средних лет — она в вечернем платье, несомненно дорогом, и он в обязательном смокинге — злобно шипели друг на друга с такой страстью, которая привлекает к себе больше внимания, чем любые крики. Детектив-инспектор О’Рурк держался в сторонке, делая вид, будто ничего не замечает.
— Может, хватит унижать меня, Дирвла?
— Что? Это я-то унижаю? Вот так номер! Да как ты смеешь?
— Господи, тебе вообще нельзя пить!
— Ну да, конечно! Теперь я во всем виновата! Какое это имеет отношение к тому, что ты скакал козлом перед той шалавой, как влюбленный подросток? Ты был жалок!
— Мы можем хотя бы не обсуждать это здесь?
— Мы можем обсудить это в суде. Пусть забирает тебя, если хочет, потому что с меня уже хватит!
— Прошу прощения…
Мужчина и женщина умолкли, когда в главных дверях показалась характерная фигура Гарета Фергюсона с пачкой сигар «Веллингтон» в руке.
Мужчина улыбнулся.
— Комиссар…
Фергюсон кивнул в ответ.
— Уже уезжаете, советник?
— Да, жене что-то нездоровится.
Женщина энергично покивала.
— Печально слышать. Желаю благополучно добраться до дома, Дирвла.
Подъехало такси.
— Спасибо, комиссар.
Мужчина открыл дверь машины и помог жене сесть.
— Я немного задержусь, дорогая, береги себя.
— Увидимся дома, дорогой.
Договорив, она уехала прочь — навстречу приступу тихого отчаяния в компании с бутылкой джина.
Ее муж улыбнулся комиссару Фергюсону, который уже стоял возле О’Рурка, попыхивая сигарой. Он явно хотел присоединиться к ним, но комиссар встретил его порыв простым покачиванием головы, и тому пришлось пройти обратно через парадную дверь отеля.
Комиссар Гарет Фергюсон являлся видным мужчиной, обладающим внушительной фигурой. Будучи ростом почти два метра, он был настолько огромен в обхвате, что производил впечатление, сходное с тем, которое обычно вызывает тяжелое артиллерийское орудие. Когда он пребывал не в духе, его голос грохотал так, что раскаты грома были слышны двумя этажами ниже, а от прямого его взгляда мог расплакаться даже взрослый мужчина. Швейцар у входа, жавшийся за спиной О’Рурка, чтобы не оказаться в зоне взрыва семейной ссоры, теперь заметил, что на него пристально смотрит маломощная версия Фергюсона, и поспешил немедленно отойти.
