Кто не видел чистой воды изумрудов, вряд ли сможет себе вообразить их цвет; тёмный лёд северного моря в сумерках? Если по белокаменному лицу Басха невозможно было прочесть ничего, то глаза это с лихвой возмещали.
Я протянула ему руку для пожатия, но он принял её не так, как я ожидала. Гибкие пальцы тронули мою ладонь, повернули её тыльной стороной вверх; затем Басх склонился, легко касаясь её губами.
Как прелестно! Такая изысканная вежливость не входит в правила тех мужчин, с которыми мне обычно приходится иметь дело. А Святоше бы стоило подобрать челюсть: местные карманники тащат все, что плохо лежит.
— Басх Дэ-Рэйн. Рад познакомиться с вами, сударыня, — сказал Басх, выпрямляясь. Глубокий звучный голос; возможно, он странствующий певец? Это многое объяснило бы, в том числе и перо на шляпе. Оно почему-то действовало на меня, как кисточка тяжёлой занавеси действует на кошку.
— Взаимно, — я постаралась вспомнить все, что когда-либо знала о хороших манерах. — Вы — странный гость в этих местах. Вы издалека?
— Ваша правда, сударыня, — Басх кивнул, и его взгляд показался мне испытующим.
Сударыня. На миг я словно бы увидела всю сцену со стороны, и мне стало одновременно смешно и стыдно за заляпанные штаны и нечищеные сапоги, на которых слой засохшей осенней грязи уже едва ли не спорил толщиной с кожей, из которой они были сделаны.
Да закрой уже рот, Святоша! В конце концов, учеников Арэль Фир натаскивают не только на огненные шары. Мы должны были быть сливками общества, в конце концов.
Обмен приветствиями между двумя воспитанными людьми завершился, и мы сели.
— Я полагаю, — начал Басх, обращаясь к Святоше, — если это ваша напарница, то её мнение…
— Ясное дело, — мрачно отозвался Святоша. Басх явно внушал ему неприязнь, но он старательно её скрывал. Пока что. — Видишь ли, Белка, сударь нуждается в наших, эээ… услугах.
— Каких из?
— Ему нужны люди, которые хорошо знают предгорья и восточный отрог пиков Итерскау, — мой напарник усмехнулся. — Господин хочет миновать их, не утонув в болоте и не нарвавшись на гоблинов.
Краем глаза я не забывала наблюдать за невозмутимым Басхом. Уж больно несхожая с нашими обычными клиентами птица. Этакой голубь — белый, мохноногий, ручной, залетевший на крышу, полную ворон. Семихолмовье уже само по себе — та ещё глухомань: пограничная территория Сандермау и Хаэйльских Равнин, через эту деревню такое количество контрабандных путей проходит, что этот клубок даже Хаэльской Инквизиции не распутать. А тут ещё и восточный Итерскау! Это ж такие места гиблые, что только держись. Не вязалось все это с Басхом, вот не вязалось. На лице — лишь вежливый интерес пополам с ожиданием. Выдержка, вроде, присутствует. Хотя кто его знает, может, он просто не понимает, куда попал. Хочешь — не хочешь, а пояснить придётся.
