Но отпуск он мне все же дал. А по существу дела — о телепатии и говорящих зверях — не высказывался, только хмыкал весьма иронически.
Кстати сказать, насчет прессы Александр Львович несколько ошибся: пока появилась лишь эта милая заметочка в отделе происшествий «Вечерней Москвы» о том, как я спьяну полез целоваться с черной пантерой. Почему спьяну, когда я не пил в тот день ничего, кроме кофе, — это уж на совести автора заметки; но ему, видно, и в голову не пришло, что такой номер можно отколоть в абсолютно трезвом состоянии.
В тот же день я долго объяснял по телефону маме, что: а) я вполне здоров; б) Ольге все померещилось; в) я действительно чуточку подзанялся гипнозом, это нужно для одной темы; г) действительно, вирусы и микробы к гипнозу нечувствительны, но… д) возможно, что я несколько разбрасываюсь; е) я обязательно зайду в ближайшие дни.
Я сам понимал, что разговор получился в высшей степени неубедительный, и ничуть не удивился, когда вечером ко мне примчался Славка и будто мимоходом сообщил, что говорил сегодня с моей мамой и она-де почему-то нервничает.
Я хоть и не пришел в восторг, увидав Славку, но понимал, что от кого-кого, а от Славки никакая сенсация не укроется, и лучше уж сразу все выложить. Но я не знал, как начать, да и не хотелось что-то. Поэтому мы сидели и таращили глаза друг на друга: я, Славка и Барс. А потом я вяло пробормотал, что Барс научился говорить, — вяло и совершенно неубедительно. Славка, понятно, воспринял это как безответственный треп и сказал, что если мне совсем уж не о чем с ним разговаривать, так воспитанные люди в подобных случаях высказываются насчет погоды и деятельности Бюро прогнозов. Я даже не смог проявить вежливость.
— Да ну ее, погоду! — грубо сказал я. — Мне она сейчас ни к чему. Меня Барс интересует.
— Или кот, или я! — закатив глаза, противным тоненьким голосом пропел Славка.
«Ясное дело, не верит, — лениво думал я. — Да и кто бы поверил вот так сразу? Ах, и будет же потом Славка ругать себя за позорный скептицизм!» Это последнее соображение меня несколько оживило, и я уже более настойчиво повторил, что, мол, верь не верь, а Барс говорит и даже мысли читает. И увидел, что в светло-голубых глазах Славки мелькнула растерянность. Он захлопал своими белыми телячьими ресницами и с подозрением посмотрел на Барса. Потом решительно покачал головой и потребовал, чтобы я не валял дурака. Я вкратце рассказал, что произошло со мной за последние сутки, но Славка все равно не поверил.
