Они дошли до интерната, взяли возле дощатых сараев кусок угля, и Костя вывел по фасаду метровыми буквами: «Здесь жил Гаршин».
— Плохо видно, — сказала Вера.
— Нормально видно, — ответил он. — Все равно дождем смоет.
— Эх ты, реалист! — с досадой вымолвила она. — Так все рассуждают. Зачем мемориальную доску вешать, если от нее никакой пользы? Зачем цветы покупать, если все равно завянут? Зачем любить, если разлюбишь? Ты тоже такой?
— Такой, — кивнул Костя. — Именно такой!
— Не обижайся, — сказала Вера. — Мы еще не знаем друг друга. Наверное, ты хороший… Ты ведь будешь хорошим, правда?
— Я такой, как все.
— Нет, скажи, что ты будешь хорошим, — попросила она.
Казалось, она пыталась заглянуть в будущее, и, как ни удивительно, тогда это было возможным.
Костя почувствовал, что ей почему-то важно, чтобы он ответил ей. Должно быть, с ее стороны это была игра и не игра, обычный разговор и желание понять Костю; ее просьба несла в себе мысль о будущем их обоих.
— Я самый плохой, — сказал Костя, глядя на свои испачканные углем и мелом руки. — А вот ты другая.
Она засмеялась, откинула голову и посмотрела вверх. Он тоже посмотрел. Небо было синее.
— Ты о чем подумала? — спросил он.
— Я скоро уезжаю. Мне не хочется уезжать.
— И не надо уезжать! — горячо сказал Костя. — Ты еще не знаешь, какой это прекрасный город. Здесь речка, воздух… Поедем к деду на пасеку, у меня дед — герой гражданской войны. — Он усмехнулся и махнул рукой. — А в общем, что это я?.. Уездный городок…
— Мне правда не хочется уезжать, — сказала Вера.
Они вдруг удивленно посмотрели друг на друга, не понимая, что произошло, и чувствуя, что что-то произошло.
— Не уезжай, — твердо повторил он.
— Я еще буду целую неделю, — сказала Вера. — А потом ты вернешься домой и позвонишь мне. А я буду ждать твоего звонка.
Произошло то, что теперь их уже связывало будущее, даже не связывало, а могло связать, но то, как они ощутили это, было тайной.
В тот миг Костя не вспомнил о печальных делах своей семьи, он оторвался от нее и был свободен.
«Мы не будем расставаться? — наверное, так говорили слова Веры. — Только ты и я на всем белом свете…»
Однако он не должен был забываться и, вспомнив все, ощутил ноющую боль в душе. Это был страх потери, впервые осознаваемый Костей.
— Я не вернусь, мы останемся здесь жить, — сказал он.
— Зачем? Жить в этом городишке? — удивилась Вера.
«А как же я?» — понял ее Костя.
— Не всем жить в больших городах, — ответил он. — Все мы уездные жители…
