Осень стояла сухая и солнечная, но геологи спешили свернуть работы, собирая маленькие отряды в одно место.
Стахов достаточно полетал в горах и был по горло сыт и взлетами «на стенку», и посадками на останцы, и виражами в тесных ущельях, где приходилось класть машину на борт, чтобы винтами не задеть скалы. Блокноты, предназначенные для иркутского и читинского архивов — он намеревался посидеть в них недельку-другую перед возвращением в Крайск, — были заполнены фамилиями и адресами геологов, их рассказами, схемами вулканических блоков, рисунками синклиналий и удивительными расчетами, которые и понадобились Стахову только раз, когда он их записывал.
Кто-то сказал, что на высокогорном плато в районе трех ледниковых озер сохранились следы очень старой стоянки человека, и Стахов попросил забросить его туда.
Полетели втроем. Плато оказалось дикой равниной с громадным хребтом посередине и тремя глубочайшими озерами, в одно из которых сползал длинный язык ледника, все еще лежащего на северном склоне хребта. Геологи немедленно отправились на хребет, там нынешней весною были найдены выходы неизвестного науке минерала. Стахов остался внизу среди великого хаоса камня, в котором во множестве жили толстые тарбаганы и проворные пищухи-лемминги. И те и другие издавали пронзительные, всегда неожиданные звуки, которые пугали Стахова. Он бродил по плато, тщетно отыскивая приметы человеческого жилья. Их не было, кроме тех, что весною оставили геологи. Да и кто и как мог попасть в заоблачную высоту, минуя неприступные скалистые прижимы, головокружительные пропасти и глубокие вечные снега, цепями опоясывающие плато. Даже современный мощный вертолет едва дотянул сюда, проваливаясь в воздушные ямы и попадая в весьма локальные, но свирепые циклоны.
Геологи не вернулись, и Стахов ночевал в палатке один.
Долго не уходил день, и все плато, с красным гребнем хребта, было освещено закатным солнечным светом, бледно-зеленым с желтизной. Потом стремительно наступила ночь, и совсем рядом, у белой гряды снежников, вспыхнула незнакомая звезда, свет которой беспокоил и томил. Падала с ледникового языка вода в озеро, и оно, ртутно-тяжело, словно само по себе издавало тоже свет. Кто-то осторожно бегал около, и кто-то тяжело ходил, ступая с камня на камень, и Стахов выбегал из палатки, считая, что возвращаются геологи. Но никого вокруг не было. И только странная звезда, мерцая и пульсируя, перемещалась еще ближе, заглядывая в черную пучину озера.
