Ничего не делать и не тосковать может или очень несложный, или очень сильный человек.
15. По дороге из больницы Стахов мямлил что-то неопределенное. Был он растерян и жалок. Антонина видела это и молчала.
Только и сказала, когда выехали на центральную улицу:
— Я на даче замки поменяла.
— Зачем? — спросил, цепенея от страха, что ей известно о том вечере, когда он праздновал там свою «свободу».
— Показалось, что кто-то ключи подобрал.
— Глупости, — ответил, презирая свою сиюминутную трусость.
Антонина промолчала.
Их отношения, помимо воли Стахова, входили в обычное семейное русло, будто и не было того решительного разговора.
«Нелепо сейчас возвращаться к решенному, — думал он. — Она делает вид, что ничего между нами не произошло. А я не могу ей воспротивиться. Как глупо. Сейчас приедем домой... Будем вместе...»
— Ты не представляешь, как папа переживает за Алешку, — произнесла она и чуть закатила глаза, выражая великую скорбь дедушки по внуку.
Стахов решился:
— Послушай, Антонина. — Они въехали уже во двор своего дома, и она на этот призыв повернула к нему большое бледное лицо и улыбнулась чуть загадочно и лукаво. Стахов смешался.
— Ты пил, да? — ласково спросила она.
— Нет... Откуда ты взяла? — заволновался он, а она, как бы невзначай, коснулась его локтя.
— Я не сержусь...
— Ты понимаешь, Тоня, — еще больше теряясь и снова ощущая приступ унизительного страха, говорил он. — Мне необходимо, надо спешить опять в аэропорт. — И, понимая, что ничего решительного не скажет, моментально придумал: — Из Агадуя в Москву летит Чижиков.
— Кто-кто?..
— Чижиков, — он выдумал эту фамилию мгновенно. — У него есть интересующие меня бумаги. Я не долетел до Агадуя, и вот теперь... — Стахов врал самозабвенно, уже и сам веря в существование Чижикова и нужных бумаг.
Он врал, а она верила.
Антонина игриво, пальчиком, коснулась мочки его уха:
— Поедем вместе... Хорошо?
Стахов оторопел на мгновение, желая единственного, чтобы она не повторяла больше своих нежностей, это словно бы случайное поглаживание, игривый пальчик на мочке уха...
— Но я не знаю рейса. Надо встречать каждый идущий с востока. Может быть, придется проторчать все ночь в аэропорту.
— Вместе веселее, — сказала Антонина, уловив его нежелание.
И тогда он, понимая, что делает недозволенное после всего происшедшего, как можно добрее и даже ласковее сказал:
— Тебе после всех переживаний надо хорошо отдохнуть. Ты же знаешь свою нервную систему. — Он был противен себе в этой лжи, добиваясь сейчас только одного: чтобы она осталась дома. — Пойми...
