— И куда только нынешние невесты глядят! — возмущалась она.
— Мама... — Коля укоризненно посмотрел на мать.
— А я чё? Я ведь ни чё? Я только хотела сказать: где у нынешних девок глаза — спереди или сзади?
Тут рассмеялись все, даже лесник, немногословный, серьезный, чуть выпивший в честь приезда гостей мужчина; смущенно улыбалась меньшая Денисова, девочка лет шести.
— Ну да мы ведь недалеко, — успокоилась наконец тетя Шура. — Чуть что — и к нам. А я, как управлюсь, загляну или самого пошлю. Да и Коле теперь нечего делать, они с Тамарой будут забегать. Ничего, отдыхайте на здоровье, поправляйтесь.
Надавав кучу советов, как печку топить и когда вьюшку закрывать, как к проруби на реке за водой пройти, как варить и жарить, Денисовы ушли гуськом по тропинке. Усадьба их была неподалеку от старого дома, хотя из-за сосен ее и не было видно.
Глеб носил в обмерзлом ведерке воду, колол дрова, чистил картошку, отгребал деревянной лопатой снег от крыльца, голичком подметал полы, пил чай, бегал на лыжах. Ночью несколько раз вставал и подбрасывал в печку поленья: старые стены плохо держали тепло. Иногда выходил на крыльцо и подолгу стоял, смотрел и слушал ночной лес. Потом, почти уже замерзнув, открывал скрипучую дверь, сбрасывал куртку и нырял под стеганое одеяло; согреваясь, смотрел, как горят в печке дрова.
А дрова потрескивали, постреливали, ворочались, кряхтели, укладывались поудобнее, чтобы ярче и с большей, видимо, пользой сгореть. От дырочек в заслонке на выскобленном полу танцевал рядок светлых пятен.
И все это: и нехитрые крестьянские заботы, и тишина, и топящаяся печь — вливалось в Глеба оглушающим равновесием, здоровым покоем; спадало напряжение, проходила издерганность, нервность.
Вечером, возвращаясь от лесников по тропинке, протоптанной в глубоком снегу, Глеб взглянул на небо и поразился. Таких ясных и крупных звезд он еще не видывал; казалось, протяни руку — и сможешь потрогать... И, стоя с запрокинутой головой, вдруг поймал себя на том, что ему очень хочется, чтобы всю эту красоту ночного неба увидела Оля Астанина. Смотри, сказать ей, вот звезды так звезды, спелые какие!.. А луна! Точно ее отчистили, отполировали...
Вокруг был чистый, спокойно и холодно мерцающий снег... Глеб шел по этому снегу к своему молчаливому дому, слева неотступно скользила его собственная четкая тень. Он думал об Оле Астаниной. Ему хотелось разобраться в себе самом, в их странных с Олей отношениях. Она нравится ему, и он все больше и больше ощущает, как она нужна ему в жизни... А Оля... она сама пришла к нему тогда, во время грозы, в палатку, сама призналась, что любит. Ему просто повезло наконец в жизни. И все-таки поверить в это окончательно он никак не мог, он все время будто боялся какого-то подвоха со стороны судьбы.
