Закусив губу, Оля поднимала ногу и ставила лыжу на следующую ступеньку лесенки, в след, продавленный парнями в снежном склоне. Выше, почти над самой головой у Оли, то же самое проделывал Мурашик. Кряхтя и чертыхаясь, он карабкался вслед за Шибановым, тот — за Колей Денисовым, Коля — еще за кем-то, а на самом верху — Глеб, маленький черный человечек. Лезет, лезет человечек вверх по склону, а после него на нетронутом снегу остается след какого-то фантастического одногусеничного трактора. По этому-то следу, углубляя и безобразя его, поднимаются один за другим разведчики. Ну а последняя она, Оля. Последней даже лучше: по крайней мере, никто не видит, до чего же она устала... До того устала, что готова расплакаться от слабости...
Но шаг за шагом, шаг за шагом взобралась и Оля на самый перевал. И прежде всего ей захотелось оглянуться назад, посмотреть туда, откуда поднялись. Оглянулась и замерла. До самого горизонта лежала сине-белая, уже подернутая сумерками горная страна. Между горами по долинам стояли озера плотных облаков, и от вида их, улегшихся далеко внизу, Оле вдруг захотелось крикнуть: «Это я стою здесь! Это я — выше облаков!»
И странно, усталости как не бывало, дышалось легко, свободно, а внутри так и пело: это я стою здесь, это я!..
Потом она повернулась на запад. Прямо из-под ног начинался длинный спуск в другую долину, глубокую, огромную, сумрачную. За долиной тоже были горы, еще выше, еще более снежные и дикие, чем Говерла и Петрос, а над горами ярко и огненно полыхала заря.
— Где-то вон там проходит граница, — сказал Глеб, показывая лыжной палкой в долину. — Там уже Румыния.
— Да, вон то, пожалуй, Трансильванские Альпы, — задумчиво произнес бородатый киевлянин.
«Другая страна...» Оля была как во сне, ей еще больше прежнего хотелось крикнуть: это я, это я!
Мальчишек тоже, наверное, распирал этот крик, но и они оцепенело молчали.
— Пора, братцы, назад, — очнулся Глеб. — Мы обещали к десяти...
— Летим вниз! — вдруг крикнул Мурашик.
— Летим, летим! — закричали мальчишки.
«Летим!» — запела каждая жилочка.
Глеб с киевлянином переглянулись — а что? — и вся группа, развернувшись, заскользила вниз. От высоты, от дурманящего воздуха, от вида мощного, полыхающего на полнеба заката мальчишки сделались как помешанные и начисто утратили чувство страха. Неслись по склону, таранили сугробы, взрывали снежную пыль.
У Леньки Трублина улетела куда-то вниз лыжа, и теперь он балансировал на одной.
