— Все это, конечно, занятно... — сказал Глеб. — На первый взгляд и поражает... Но только на первый взгляд. Начнешь раздумывать и приходишь к выводу, что художник манерничает, играет в глубокомыслие... Ну не серьезно это все, ей-богу!..
— Не скажите, не скажите!.. — запротестовал Мурашик. — У него в каждой картине глубокий смысл. Реалисты неглубоко копают, они что видят на поверхности, то и изображают. Они те же фотографы. А Дали... он вглубь заглядывает... и видит: внешне-то все вроде бы в порядке, все налажено и устроено, а на самом деле жизнь — это сплошные нелепости, странности и непонятности...
Заспорили, не замечая того, что их шепот вызывает красноречивые взгляды соседей. А вскоре и работница зала, выйдя из-за раздаточной конторки, сделала спорщикам сердитое замечание.
— Пошли на улицу, — предложил Глеб.
Пошли. Мурашкин развивал, в общем-то, банальную мысль, что-де реализм в живописи устарел, что другое дело сюрреализм, экспрессионизм, поп-арт... При этом упоминал имена Кандинского, Малевича, Филонова, Фалька... И, называя новое имя, косил глазом на Глеба: слышал ли, знает ли?
Глеб знал. Он в свое время тоже увлекался живописью, много читал о художниках, даже сам пробовал рисовать.
— Ерунда, — говорил Глеб. — Реализм не устарел, у живописцев-реалистов есть такие достижения, такие шедевры, что они не устареют, пока стоит Земля!..
Здорово пошатнулись позиции Мурашика тогда, когда Глеб стал рассказывать о выставках, на которых посчастливилось побывать. Видеть не репродукции, а сами полотна Рокуэлла Кента, Николая Рериха, Ренато Гуттузо, панно японца Маруки, импрессионистов!.. Нет, такого в его, Мурашика, жизни, конечно, не бывало... И тем не менее, когда Глеб заговорил об импрессионистах, Мурашик встрепенулся: об этих-то он тоже много знает, этих-то он тоже любит. И тут спор у них пошел на убыль: о чем спорить, если обоим нравятся импрессионисты? Размахивая руками, то и дело останавливаясь посреди тротуара, не замечая, что на улице уже зажглись фонари, что редкие прохожие оглядываются на крайне возбужденных молодых людей, ничего этого не замечая, Глеб с Мурашиком воздавали должное славной когорте импрессионистов.
— «Мадам Самари» Ренуара... да она же у него как живая!
— Бедовая мадам, согласен. А вспомни «Звездную ночь» Ван-Гога... Ведь на обыкновенном полотне обыкновенными красками он изобразил как бы течение времени, течение ночи; небесные светила у него... движутся!
